Несколько раз на протяжении бесконечного пинг-понга вопросов
и ответов она с трудом сдерживала эмоции, готовые выплеснуться через край, и
каждый раз, когда это происходило, она бросала взгляд в противоположный угол
комнаты, где за невысоким барьером, на котором висела табличка «ДАЛЕЕ ВХОД
РАЗРЕШЕН ТОЛЬКО СОТРУДНИКАМ ПОЛИЦИИ», ее терпеливо дожидался Билл.
Рози понимала, что ей следует встать, подойти к нему и сказать,
что не стоит ждать ее, пусть он просто отправляется домой и позвонит завтра, но
не могла заставить себя сделать это. Она нуждалась в нем, ей хотелось, чтобы он
стоял за ограждением, точно так же, как хотелось видеть его сзади на
«харлей-дэвидсоне», когда копы везли ее сюда, — он был необходим ей, как
необходима настольная лампа проснувшемуся среди ночи ребенку с чересчур
развитым воображением.
Рози преследовали жуткие, сумасшедшие мысли и образы. Она
понимала, что все это — настоящее безумие, но легче не становилось. Ненадолго
они оставляли ее, и она просто отвечала на вопросы, не думая и не видя ничего,
но потом эти ужасы возвращались и снова набрасывались на нее. Рози казалось,
что Норман где-то внизу, в подвале, что они прячут его там, конечно, прячут,
потому что полиция — одна большая семья, а все копы в ней — братья, а женам
копов не позволено убегать от своих мужей и жить самостоятельной жизнью,
несмотря ни на что. Норман надежно запрятан в какой-нибудь укромной комнатке в
подвале, откуда наружу не прорывается ни один звук, даже если кричать во всю
мощь легких, — в комнатушке с сырыми бетонными стенами и единственной тусклой
лампочкой, подвешенной на проводе под потолком, и, как только закончится эта
бессмысленная комедия допроса, они отведут ее к нему. Они отведут ее к Норману.
Глупость несусветная. Но Рози только тогда понимала всю
глупость своих мыслей, когда поднимала голову и видела Билла, стоящего за
невысоким ограждением, наблюдающего за ней и ожидающего, пока закончатся
формальности, чтобы отвезти ее домой на своем железном пони.
Они снова и снова возвращались к одним и тем же вопросам,
которые задавал то Густафсон, то Хейл, и хотя Рози не догадывалась, что
партнеры исполняют роли хорошего и плохого копа, ей хотелось, чтобы они
поскорее закончили задавать ей нескончаемые вопросы и подсовывать бесчисленные
бланки и отпустили ее с Богом. Может, когда она выйдет на воздух, постоянные
метания между страхом и яростью слегка поутихнут.
— Пожалуйста, расскажите еще раз, каким образом фотография
мистера Дэниелса оказалась в вашей сумочке, мисс Киншоу, — произнес Густафсон.
В руке он держал недописанный протокол допроса и ручку «Бик». Полицейский то и
дело сосредоточенно хмурился; Рози он напоминал школьника, вытащившего на
экзамене билет, ни на один вопрос которого он не знает ответа.
— Я уже дважды вам рассказывала, — устало откликнулась Герт.
— Это будет последний раз, — заверял ее Хейл мягко.
Герт посмотрела на него.
— Честное слово скаута?
Хейл улыбнулся — располагающей к себе улыбкой — и кивнул.
— Честное слово скаута.
И Герт в третий раз поведала им о том, как они с Анной
рискнули связать смерть Питера Слоуика с Норманом Дэниелсом и как получили по
факсу фотографию последнего. Затем она перешла к эпизоду в парке, когда
обратила внимание на человека в инвалидной коляске, на которого кричал кассир
из будки. Рози уже дважды слышала ее рассказ, но мужество Герт все еще изумляло
ее. Когда Герт приступила к описанию схватки с Норманом за стеной туалета в
парке, пересказывая события тоном женщины, оглашающей составленный ею список
предстоящих покупок, Рози взяла ее большую сильную руку и крепко сжала.
Изложив историю до конца, Герт посмотрела на Хейла и
вопросительно вскинула брови.
— Достаточно?
— Да, — ответил Хейл. — Все прекрасно. Синтия Смит должна
благодарить вас, вы спасли ей жизнь. Работай вы в полиции, я представил бы вас
к очередному званию.
— Я не выдержала бы экзамена на физическую подготовку, —
хмыкнула Герт. — Малость толстовата.
— Все равно, — ответил Хейл, глядя ей в глаза без тени
улыбки.
— Что ж, спасибо за комплимент, но прежде всего мне хотелось
бы услышать от вас, что вы его поймаете.
— Мы его поймаем, — вставил Густафсон. В его голосе
отчетливо слышалась полная убежденность, и Рози невольно подумала: «Не знаешь
ты моего Нормана, приятель».
— Надеюсь, вы разобрались с нами? — осведомилась Герт.
— С вами да, — уточнил Хейл. — А вот мисс Макклендон мне
хотелось бы задать еще несколько вопросов… вы в состоянии ответить на них? Если
нет, они могут подождать. — Он помолчал. — Хотя, конечно, они не должны ждать,
верно? Мы ведь оба это прекрасно понимаем, не так ли?
Рози на минутку прикрыла глаза, потом опять посмотрела на
копа. Повернулась к Биллу, стоящему На своем месте за ограждением, перевела
взгляд на Хейла.
— Спрашивайте все, что вам нужно, — сказала она. — Только
заканчивайте поскорее. Я хочу домой.
5
В очередной раз Норман пришел в сознание в тот момент, когда
выбирался из «темпо» на тихой улочке, в которой он сразу признал Дарэм-авеню.
Он припарковался в полутора кварталах от Дворца современных проституток. Еще не
стемнело, но вечер близился; густые бархатные тени под деревьями производили
почему-то похотливо-чувственное впечатление.
Он оглядел себя и понял, что перед тем, как приехать сюда,
по всей видимости, зашел в свой номер. От него пахло мылом, на нем была другая
одежда. И очень даже подходящая одежда для предстоящего дела; легкие твидовые
брюки, футболка, закрывающая горло, синяя рубашка навыпуск. Он выглядел, как
человек, заглянувший в конце недели в находящийся на его попечении дом, чтобы
исправить поломку в газовой плите или…
— Или проверить, как функционирует система сигнализации, —
пробормотал он себе под нос, улыбаясь. — Очень смело, сеньор Дэниеле. Очень
смело с вашей сторо…
Панический страх ударил его, как разряд молнии. Он хлопнул
ладонью по левому заднему карману брюк. Ничего, кроме выпуклости бумажника.
Пощупал правый — и шумно вздохнул с облегчением, ощутив под твиловой тканью
мягкую резиновую маску. Очевидно, он позабыл захватить с собой служебный
револьвер — оставил его в сейфе номера в отеле, — но взял маску, которая
показалась ему гораздо более важной, чем оружие. Сумасшедшая мысль, но именно
так оно и было.
Он зашагал по тротуару к дому номер двести пятьдесят один. Если
в нем окажется несколько шлюх, он возьмет их в заложники. Если шлюх будет
слишком много, то попытается удержать столько, сколько сможет— вероятно,
человек пять-шесть, — остальных же отправит к праотцам. А потом начнет убивать
их одну за другой, пока кто-нибудь не расколется и не выложит ему адрес Роуз.
Если никто не знает адреса, он прикончит всех и примется копаться в папках…
однако Норман полагал, что до этого дело не дойдет.
