— Простите, — произнесла она тонким голосом, и человек,
оторвавшись от газеты, поднял голову.
«Пожалуйста, пусть у него будут добрые глаза, — взмолилась
она неожиданно. —
Даже если он не в силах мне помочь, пусть у него будут
добрые глаза… и пусть он увидит меня, меня, настоящего человека, который стоит
перед ним и которому не за что держаться, кроме тонкого ремня сумочки «Кмарт».
И увидела, что у него действительно добрые глаза. Близорукие
и плавающие за толстыми линзами очков… но добрые.
— Простите, но не могли бы вы помочь мне? — спросила она.
3
Доброволец общества «Помощь путешественникам» представился.
Его звали Питер Слоуик, и он выслушал рассказ Рози в сосредоточенном молчании.
Она рассказала столько, сколько сочла нужным, внутренне
придя к выводу, что вряд ли сможет рассчитывать на доброту незнакомцев, если
утаит правду о себе из гордости или стыда. Единственной важной вещью, о которой
промолчала — потому что не знала, какими словами это выразить, — было ее
ощущение полной безоружности, абсолютной неподготовленности к встрече с внешним
миром. До последних восемнадцати часов она не представляла, насколько незнаком
ей мир, о котором получала информацию из телевизионных программ или ежедневных
газет, купленных мужем по дороге с работы домой.
— Как я понимаю, вы покинули дом совершенно неожиданно, —
сказал мистер Слоуик, — но в пути, пока ехал автобус, у вас не возникало мыслей
о том, чем вы будете заниматься или куда вам следует обратиться после того, как
вы доберетесь сюда? Никаких идей?
— Я думала, что смогу найти женскую гостиницу или что-нибудь
в этом роде, — ответила она. — Есть здесь что-нибудь подобное?
— Да, мне известны по крайней мере три таких заведения,
однако даже в самом дешевом плата за постой настолько высока, что ваши денежные
запасы истощатся максимум через неделю. Это отели большей частью для
состоятельных дам — женщин, которые приехали провести недельку в городе, где
много роскошных магазинов, или же остановились здесь, чтобы навестить
родственников, которые не могут разместить их у себя.
— Ах вот как, — произнесла она. — Может, попробовать женскую
организацию YWCA?
Мистер Слоуик покачал головой:
— Последнее общежитие YWCA закрылось еще в девяностом году.
У них возникли проблемы из-за того, что общежития оказались переполнены людьми
с умственными расстройствами и наркоманами.
Она ощутила приближение паники, затем заставила себя
вспомнить о людях, спящих на полу вокзала и крепко сжимающих в руках полиэтиленовые
пакеты с жалким набором имущества. «В крайнем случае я смогу присоединиться к
ним», — подумала она.
— Может, у вас имеются какие-нибудь предложения?
Он задержал на ней взгляд на несколько секунд, постукивая
кончиком шариковой ручки по нижней губе, — ничем не примечательный мужчина с
обыкновенной внешностью, который, тем не менее, увидел ее и поговорил с ней, а
не послал ко всем чертям. «И еще он не попросил меня подойти поближе, чтобы он
смог поговорить со мной начистоту», — добавила она мысленно.
Слоуик, казалось, принял решение. Он расстегнул пиджак
(среднего качества полиэстеровый пиджак, который видел и лучшие времена),
покопался во внутреннем нагрудном кармане и извлек на свет визитную карточку.
На той стороне, где под логотипом организации «Помощь путешественникам» было
указано его имя, он аккуратными печатными буквами вывел адрес. Затем перевернул
карточку и поставил роспись на чистой стороне; необычно крупные буквы
показались ей смешными. Его подпись, едва вместившаяся на чистой стороне
визитной карточки, напомнила ей урок истории в старшей школке, на котором
учитель объяснил, почему Джон Хэнкок написал свое имя под Декларацией
независимости увеличенными буквами. «Чтобы король Джордж смог прочитать его без
очков», — такую фразу приписывает история Джону Хэнкоку.
— Вы можете разобрать адрес? — осведомился он, протягивая
карточку.
— Да, — сказала она. — Дарэм-авеню, двести пятьдесят один.
— Отлично. Положите ее к себе в сумочку и постарайтесь не
потерять. Кто-нибудь попросит вас показать ее, когда вы попадете на место. Оно
называется «Дочери и сестры» и представляет собой прибежище для много
перенесших женщин. В своем роде уникальное заведение. Если ваш рассказ
соответствует истине, то вам как раз там и место.
— Как долго мне будет позволено оставаться там?
Он пожал плечами.
— Полагаю, здесь нет определенных правил, и срок меняется в
каждом конкретном случае.
«Так вот кто я теперь. — подумала она. — Случай». Наверное,
он догадался, о чем
она думает, потому что улыбнулся. Открывшиеся зубы только
слепой мог назвать привлекательными, и все же улыбка производила впечатление
искренней. Он прикоснулся к ее руке. Быстрым, слегка неловким и робким
движением.
— Если муж издевался над вами так, как вы говорите, миссис
Макклендон, то любое место для вас значительно лучше лона семьи, так сказать.
— Да, — проговорила она, — пожалуй, вы правы. В конце
концов, я всегда могу переночевать здесь, на полу, не правда ли?
Он заметно вздрогнул. — О, думаю, до этого дело не дойдет.
— Как знать. Как знать. — Она кивнула в сторону двоих
бездомных, которые спали, прижавшись друг к другу, на дырявых одеялах,
расстеленных у края скамейки. Один из них натянул на лицо грязную оранжевую
кепочку, чтобы заслониться от никогда не выключающегося света.
Какое-то мгновение Слоуик смотрел на них, потом перевел
взгляд на Рози.
— До этого дело не дойдет, — заверил он ее, и на сей раз
голос его звучал более убежденно. — Городские автобусы останавливаются прямо
перед главным входом; поверните налево, когда выйдете из вокзала, и увидите
остановку. Участки тротуара окрашены в различный цвет в соответствии с цветом
автобусных маршрутов. Вам нужна оранжевая линия, так что остановитесь на
оранжевом островке. Понятно?
— Да.
— Билет стоит меньше доллара, и водителю, скорее всего,
захочется получить деньги без сдачи. Возможно, он проявит нетерпение, если вы
дадите ему крупные деньги.
— У меня есть мелочь.
— Хорошо. Сойдете на перекрестке Диэрборн и Эльк-стрит,
подниметесь по Эльк два квартала… или три, точно не помню. Во всяком случае,
вам нужно дойти до Дарэм-авеню. Затем повернете налево. По ней нужно пройти еще
четыре квартала, но это не очень далеко. Большой белый панельный дом. Я бы
сказал, что он нуждается в покраске, но, возможно, они уже успели обновить
фасад. Запомнили все?
