Комната Ричи Бендера оказалась по другую сторону от автомата
по продаже кока-колы. Ошибка едва не стоила Норману Дэниелсу и Харли
Биссингтону работы, но в конце концов сыщиков из отдела внутренних
расследований удалось убедить в правдивости истории с пилочкой для ногтей, а
кроме того, судебная экспертиза не обнаружила следов спермы, чтобы подтвердить
истинность выдвинутых мисс Ярроу обвинений в изнасиловании. Ее утверждение о
том, что старший из двух полицейских воспользовался презервативом, который
затем спустил в унитаз, так и осталось голословным.
Однако неприятности этим не исчерпывались. Даже самые
снисходительные из работников отдела вынуждены были признать, что Норман
Дэниеле и Харли Биссингтон малость хватили через край, пытаясь утихомирить не
отличающуюся особой физической силой взбесившуюся дикую кошку с пилочкой для
ногтей; например, требовалось как-то объяснить несколько сломанных пальцев.
Отсюда и официальный выговор. Да и выговором все не завершилось. Упрямая стерва
раскопала этого лысого еврейчика…
В мире полно упрямых сучек. Взять его жену, к примеру.
Только с этой сучкой он все-таки разберется… при том условии, конечно, что ему
удастся хоть немного поспать.
Норман перевернулся на другой бок, и тяжелые воспоминания из
восемьдесят пятого года начали наконец постепенно таять.
— В самый неожиданный момент, Роуз, — пробормотал он. — Я
приду за тобой, когда ты меньше всего ожидаешь меня.
10
«Кажется, он называл ее „черномазой сучкой“, — подумала
Рози, лежа в своей кровати. Ее сознание балансировало на грани сна, однако еще
не перешагнуло за нее; она по-прежнему слышала доносящийся из парка стрекот
сверчков. — „Черномазая сучка“. До чего же он ее ненавидел!»
Да, он искренне ненавидел ее. Во-первых, из-за того, что в
результате у него возникли неприятности с отделом внутренних расследований.
Норману и Харли Биссингтону с большим трудом удалось сохранить свои шкуры в
неприкосновенности. «Черномазая сучка» подыскала себе адвоката (лысого
еврейчика, как говорил Норман), который раздул из случившегося громадную
шумиху. В деле фигурировали Норман, Харли, все полицейское управление. Затем,
незадолго до того, как у Рози случился выкидыш, Уэнди Ярроу убили. Ее труп обнаружили
за элеватором на западном берегу озера. Осмотр засвидетельствовал более ста
ножевых ранений, у нее были отрезаны груди.
«Какой-то псих, — сообщил Норман жене, и хотя на его лице не
вспыхнула улыбка после того, как он положил телефонную трубку — кто-то из
управления не на шутку волновался, раз решил позвонить ему домой, — в его
голосе она услышала плохо скрываемое удовлетворение. — Она слишком часто
садилась за игровой стол, и дождалась, пока из колоды выскочил ягуар» Издержки
профессии».
Затем он дотронулся до ее волос, очень нежно погладил их и
улыбнулся. Не той кусачей улыбкой, от которой ей всегда хотелось кричать, тем
не менее она почувствовала, что из горла рвется крик, потому что поняла — вот
так вот в одну секунду взяла и поняла, — что случилось с «черномазой сучкой».
«Видишь, как тебе повезло? — спросил он, поглаживая большой
ладонью то ее затылок, то плечи, то грудь. — Видишь, как тебе повезло, что не
нужно зарабатывать на панели, Роуз?»
Затем — может, через месяц, может, через полтора — он пришел
из гаража, застал ее с книгой в руках и решил, что настала пора поговорить о ее
литературных вкусах. Поговорить начистоту. Тысяча девятьсот восемьдесят пятый
адский год. Рози лежала на кровати, сунув руки под подушку и погружаясь в сон
под аккомпанемент доносившегося из парка, проникавшего через окно пения
сверчков; они трещали так близко, словно комната по мановению волшебной палочки
перенеслась на открытую поляну в парке, и она подумала о женщине с прилипшими к
мокрому от пота и слез лицу волосами, забившейся в угол с твердым, как камень,
животом, женщине, которая, закатив глаза, прислушивалась к щекочущим внутреннюю
поверхность бедер зловещим поцелуям, удаленной на многие годы от
одной-единственной капли крови на пододеяльнике, не ведавшей ни о существовании
«Дочерей и сестер», ни о том, что в мире есть мужчины вроде Билла Штайнера, — о
женщине, молившей Бога, чтобы тот предотвратил выкидыш, не допустил конца ее
короткой сладкой мечты, и которая решила потом, когда это произошло, что,
вероятно, все к лучшему. Ей было известно, как Норман выполняет свои
обязанности мужа; кто знает, каким он стал бы отцом?
Мягкий треск сверчков убаюкивал, навевал сон, И ей
показалось, что она даже слышит запах травы — пьяняще-приторный аромат зрелой
травы, совсем неуместный в мае. Запах ассоциировался с августовскими спелыми
лугами.
«Я никогда раньше не чувствовала, чтобы запах травы из парка
проникал в комнату, — подумала она сонно. — Не любовь ли — ну хорошо, пусть
просто увлечение — так действует на тебя? Не обостряет ли она все органы
чувств, одновременно сводя тебя с ума?»
Очень далеко она услышала раскаты грома» И это тоже
показалось ей странным, потому что, когда Билл привез ее домой, небо было
чистым и безоблачным — выйдя из машины, она подняла голову и удивилась
огромному количеству звезд, заметных даже в ярком свете оранжевых уличных
фонарей.
Она погружалась, растворялась, уходила в единственную
лишенную сновидений ночь, которая ей оставалась, и последней мыслью перед тем,
как темнота поглотила ее окончательно, было: «Как я могу слышать сверчков или
чувствовать запах травы? Окно ведь закрыто; я опустила его перед тем, как лечь
в постель. Опустила и закрыла на задвижку».
V. Сверчки
1
В четверг в конце дня Рози, словно на крыльях, влетела в
«Горячий горшок». Заказав чашку чая и сдобную булочку, она села за столик у
окна и, медленно пережевывая булочку и запивая ее крошечными глотками чая,
принялась наблюдать за нескончаемой рекой прохожих, текущей за окном, — большей
частью конторских служащих, направляющихся домой после очередного трудового
дня. Вообще-то теперь, когда она не работала в «Уайтстоуне», «Горячий горшок»
оказался в стороне от ее ежедневных маршрутов, и все же ноги сами принесли Рози
сюда, возможно потому, что здесь они с Пэм выпили столько приятных чашек чая
после работы, возможно оттого, что любовь к новизне ей не была свойственна— во
всяком случае, пока не проявилась, — а это кафе она знала и испытывала к нему
доверие.
Они закончили запись «Сияющего луча» в два часа пополудни, и
она уже потянулась за лежавшей под столом сумочкой, когда в динамиках прозвучал
голос Роды Саймоне.
— Не хотите ли передохнуть немного перед тем, как начать
следующую книгу, Рози? — спросила она. За секунду мечты Рози воплотились в
реальность. Если раньше она всего лишь надеялась, что получит и остальные три
книги Белл (Расина), верила, что получит их, но с реальностью знания того, что
ее ждет новая работе, сравниться не могло ничто.
