Он на минутку задумался над услышанным, затем вдруг
рассмеялся. Рози чуть улыбнулась.
— Дежурный сержант покопался в компьютере и ответил, что
лейтенант Дэниеле находится в отпуске. Где-то на западе, он не уточнил, где
именно.
— Но он на самом деле может отдыхать там, — задумчиво
произнес Билл.
— Конечно. И если кто-то пострадает, то это произойдет по
моей ви…
Он положил ей руки на плечи и повернул лицом к себе. Глаза
ее широко раскрылись, и Билл заметил в них остатки раболепного страха. Эти
глаза ранили его сердце новым и странным образом. Он неожиданно вспомнил
историю, которую слышал в Центре американских евреев, когда до семилетнего
возраста посещал занятия религиозной школы. Историю о том, как во времена
пророков людей иногда забивали камнями до смерти. Тогда он подумал, что это,
наверное, самая жестокая из всех изобретенных человеком форм смертной казни,
гораздо хуже, чем расстрел или электрический стул, — такая форма смертной
казни, которой нет ни объяснения, ни оправдания. Теперь же, увидев, во что
превратил Норман Дэниеле эту прелестную женщину с хрупкими, нежными чертами
лица, он засомневался в правоте детских умозаключений.
— Не говори, что ты виновата, — перебил он ее. — Не ты ведь
создала Нормана.
Рози растерянно заморгала, как будто подобная мысль никогда
раньше не приходила ей в голову.
— Я не пойму, каким образом ему вообще удалось разыскать
этого парня Слоуика.
— Очень просто. Он стал мной.
Билл посмотрел на нее. Она кивнула.
— Звучит невероятно, но это так. Он способен перевоплощаться
в других людей. Я видела, как он делает это. Наверное, именно так он распутал
дело с бандой.
— Наитие? Интуиция?
— Больше. Скорее, похоже на телепатию. Он называет это
блеснением.
Билл покачал головой.
— Значит, речь идет об очень серьезном и странном парне,
верно?
Его реплика до такой степени удивила ее, что она даже слегка
рассмеялась.
— Боже, ты просто не понимаешь! Ну да ладно. Как бы там ни
было, женщины из «Дочерей и сестер» располагают его фотографией и собираются
принять чрезвычайные меры предосторожности, особенно во время пикника в
субботу. Кое-кто из них даже будет иметь при себе баллончик со слезоточивым
газом… во всяком случае, те, кто сумеют им воспользоваться в крайней ситуации.
Об этом рассказала Анна. И все было бы хорошо, но потом она добавила: «Не
волнуйтесь, Рози, мы попадали и не в такие передряги» — и все опять
перевернулось с ног на голову. Потому что, когда погибает человек, —
замечательный человек, как тот, что спас меня на ужасном автовокзале, — это уже
совсем не мелочи.
Ее голос снова взвился, убыстряясь и грозя перерасти в крик.
Он взял ее руку и погладил.
— Я все понимаю, Рози, — произнес он, как ему казалось,
успокаивающим тоном.
— Я знаю, это очень серьезно.
— Ей кажется, что она делает все как следует, — я имею в
виду Анну. — что им уже приходилось выкарабкиваться из подобных неприятностей.
Господи, да она просто звонила в полицию, когда какой-то пьяница швырял в окно
камнем или шатался у входа, дожидаясь возможности плюнуть в сторону бывшей
жены, если та выйдет на крыльцо за утренними газетами. Ей никогда не доводилось
иметь дело с кем-то, хотя бы отдаленно напоминающим Нормана, она отказывается
это понять, и потому-то мне так страшно. — Рози сделала паузу, чтобы немного
взять себя в руки, затем улыбнулась через силу, глядя ему в глаза. — Во всяком
случае, Анна говорит, что я могу оставаться в стороне; по крайней мере, пока.
— Я рад.
До здания Корн-билдинг оставалось всего несколько шагов.
— Ты ничего не сказал про мои волосы. — Рози снова метнула в
его сторону быстрый, в этот раз слегка стеснительный взгляд. — Значит ли твое
молчание, что ты ничего не заметил, или тебе не понравились?
Он с улыбкой повернулся к ней.
— И заметил, и понравились, просто голова занята другим—
боялся, что больше тебя не увижу.
— Извини, что заставила поволноваться.
Она действительно сожалела о том, что стала причиной
беспокойства Билла, но одновременно была рада тому, что он переживал. Чувствовала
ли она что-то подобное во время встреч с Норманом в молодости? Рози не помнила.
Память лишь подсказала, что он лапал ее под одеялом однажды вечером, когда они
наблюдали за гонками на выживание, но все остальное пряталось — по крайней
мере, сейчас — в густом тумане.
— Ты решила последовать примеру женщины на картине, верно?
На той, которую купила в моей лавке?
— Может быть, — осторожно сказала она. Не показалось ли ему
это странным? Может, поэтому он не отозвался ни словом о ее новой прическе?
Но он опять удивил ее, вероятно, еще сильнее, чем тогда,
когда задал вопрос об Уэнди Ярроу.
— Большинство женщин после того, как покрасят волосы, больше
всего похожи на женщин с крашеными волосами, — произнес он. — Мужчины обычно
делают вид, что не замечают этого, однако они все видят, поверь мне. Но ты… как
будто те волосы, с которыми ты появилась в ломбарде, были крашеными, а теперь
они настоящие. Может, это похоже на самую идиотскую глупость, которую тебе
когда-либо доводилось слышать, но я говорю то, что думаю… причем блондинки, как
правило, крайне редко выглядят натуральными. Кстати, я советую тебе заплетать
волосы в косу, как у женщины на картине. Ты станешь похожа на принцессу
викингов. И коса сделает тебя еще привлекательнее в сексуальном смысле.
Оброненное им слово попало на красную кнопку внутри нее,
давая волю чувствам, одновременно волнующим и крайне тревожным. «Мне не
нравится секс, — подумала она. — Секс мне никогда не нравился, но…»
Она увидела, что с другой стороны к входу в Корн-билдинг
приближаются возвращающиеся после перерыва Курт и Рода. Четверка встретилась
возле видавших виды вращающихся дверей студии звукозаписи. Рода с откровенным
любопытством окинула Билла с ног до головы оценивающим взглядом.
— Билл, это люди, с которыми я работаю, — сказала Рози.
Вместо того, чтобы утихнуть, жар продолжал нарастать, подкрадываясь к щекам и
раскрашивая их ярким румянцем. — Рода Саймоне и Куртис Гамильтон. Рода, Курт,
это…
На короткое, черное, как бездонная пропасть, мгновение она
забыла, совершенно забыла, как зовут человека, который успел стать для нее
таким значительным и близким. Затем, слава Богу, имя всплыло в сознании.
— Билл Штайнер, — закончила она.
