— Пока только два пятна, больше я не нашла, — продолжала
женщина, но и их хватает, чтобы закрыть мне дорогу туда. Бык учует меня, и
поминай, как звали. Бросится-то он на меня, но умрем мы обе.
— Какой бык? — озадаченно и испуганно переспросила Рози. Они
почти дошли до повалившейся колонны.
— Эринис. Он охраняет храм.
— Какой храм?
— Не трать время на мужские вопросы, женщина.
— О чем ты говоришь? Что значит «мужские вопросы»?
— Те, на которые ты сама знаешь ответ. Иди-ка сюда.
«Уэнди Ярроу» остановилась у покрытого темным мхом обломка
колонны и нетерпеливо взглянула на Рози. Храм мрачно возвышался совсем рядом.
Рози посмотрела на него, и глазам стало больно, как если смотреть на киноэкран,
где раздваивается изображение. Она увидела непонятные выпуклости там, где их не
должно быть; заметила неясные тени, которые тут же исчезли, как только она
моргнула.
— У Эриниса один глаз, да и тот слепой, но нюх у него очень
острый. Сейчас не твое время, подруга?
— Мое… время?
— Время месячных.
Рози отрицательно покачала головой.
— Хорошо, иначе бы он прикончил тебя раньше, чем ты успела
бы начать. А у меня не было месячных с тех пор, как появились первые признаки
болезни. Жалко, потому что та кровь подошла бы лучше. Ну да ладно..
Оглушительный грохот расколол небо на части прямо у них над
головами, и сверху упали первые ледяные капли дождя.
— Надо поторапливаться! — сказала ей «Уэнди Ярроу» — женщина
в красном одеянии. — Оторви два куска от своей ночной рубашки — один: чтобы
перевязать рану, а второй, побольше, чтобы в него можно было завернуть камень,
да еще и завязать потом. Не спорь и не задавай больше дурацких вопросов. Делай,
что тебе говорят.
Наклонившись, Роэи подняла край ночной рубашки и оторвала
длинную широкую полосу, обнажив левую ногу почти до самого бедра. «При ходьбе я
буду похожа на официантку из китайского ресторана», — мелькнуло у нее в голове.
Потом она оторвала полоску поменьше, подняла голову и вздрогнула, увидев, что
«Уэнди Ярроу» держит в руке длинный зловещий обоюдоострый кинжал Рози не
представляла, откуда вдруг появилось оружие, разве что та носила его при себе,
привязав к бедру, как героиня одного из приторных романов Пола Шелдона, где
всегда всему есть объяснение, каким бы надуманным ни был сюжет.
«Наверное, именно там она и носит его», — подумала Рози. Она
понимала, что и ей самой нож не помешал бы, если собирается путешествовать в
компании женщины в мареновом хитоне. Она опять вспомнила, как женщина в
красном, которая уже сопровождала Мареновую Розу в ее путешествиях, покрутила
указательным пальцем у виска и посоветовала Роэи не смотреть на хозяйку и не
прикасаться к ней. «Тебе она вреда не причинит. — всплыли в памяти ее слова, —
да только она не всегда успевает совладать с собой в последнее время. Что-то с
ней не в порядке».
Рози открыла рот, чтобы спросить у женщины, стоящей рядом с
упавшей колонной, что та собирается делать с кинжалом… но через секунду
передумала. Если мужскими называют те вопросы, на которые ты уже знаешь ответ,
то это, несомненно, один из них. «Уэнди» поймала ее взгляд.
— Сначала понадобится большой кусок, — сказала она —
Приготовь-ка его.
Прежде, чем Рози успела произнести что-то, «Уэнди» острием
кинжала проколола кожу на руке. Затем Прошептала несколько слов, которые Рози
не разобрана — возможно, слова молитвы, — и чиркнула кинжалом, разрезая
предплечье, которое тут же окрасилось в тон платья. Кожа разошлась в стороны,
открывая путь крови, и та превратила тонкий надрез в темную широкую полосу;
красные ручейки побежали по руке.
— У-у-у-уффф! Ну и больно же! — застонала женщина,
протягивая к Рози руку с зажатым в ней кинжалом. — Давай его сюда. Большой
кусок, большой, говорю!
Рози вложила ей в ладонь широкую полосу ткани — испуганная и
растерянная, но вид крови не вызывал у нее отвращения. «Уэнди Ярроу» сложила
ткань несколько раз, накрыв ею рану, подержала, затем перевернула другой
стороной. Как поняла Рози, она не собиралась остановить кровотечение, лишь
давала возможность ткани пропитаться кровью. Когда она вернула ей мокрую
тряпочку, васильковый цвет хлопковой ночной рубашки, в которой Рози легла спать
в комнате на Трентон-стрит, приобрел совершенно иной, более темный оттенок… но
знакомый. Алое и голубое слились, образуя мареновый цвет.
— Теперь найди камень и завяжи его в эту тряпку, — велела
она Рози. — Когда сделаешь это, сними свою одежку и заверни в нее узелок с
камнем.
Рози уставилась на нее широко раскрытыми глазами,
потрясенная приказом гораздо сильнее, чем минутой раньше видом крови, стекавшей
по руке женщины.
— Я не могу! — запротестовала она. — Под рубашкой больше
ничего нет! «Уэнди» мрачно усмехнулась.
— Замолчи и делай, что сказано. И давай быстрее вторую
тряпку, пока я не лишилась сознания от потери крови.
Рози протянула ей узкую полоску ткани, еще сохранявшую
первоначальный васильковый цвет, и темнокожая женщина принялась быстрыми
ловкими движениями бинтовать рану на руке. Слева от них чудовищным фейерверком
блеснула молния. Рози услышала, как с протяжным, надрывным треском повалилось
дерево. За треском последовала канонада грома. В воздухе появился явственный
запах меди, похожий на запах только что вышедших из чеканки монет. Затем,
словно молния прожгла дыру в небесном резервуаре с водой, начался дождь. Потоки
воды летели почти горизонтально, несомые ураганным ветром. Струи дождя впились
в пропитанную кровью тряпку, которую она держала в руке. От нее тут же пошел
пар, и через несколько секунд первые розовые ручейки смешавшейся с кровью воды
побежали по ее пальцам.
Не раздумывая ни о том, что она делает, ни о том, почему так
поступает, Рози подняла руку, нашла ворот рубашки, наклонилась вперед и стащила
ее через голову. В тот же миг она почувствовала, что оказалась под самым
холодным в мире ливнем; крупные капли иглами вонзались в плечи и голую спину, у
нее перехватило дыхание. Кожа сжалась и затем покрылась твердыми пупырышками;
судорожная дрожь пробежала от шеи до пяток.
— Аи! — воскликнула она. — Эй! Аи! Холодно же!
Рози прикрыла еще не до конца промокшей рубашкой руку с
окровавленной тряпкой, пошарила взглядом по траве и увидела камень размером с
лимон, лежавший между двумя обломками упавшей колонны. Она подняла его,
опустилась на колени и растянула рубашку над головой и плечами, как обычно
делают мужчины, застигнутые врасплох дождем, сооружая укрытие из газет. Под
этим ненадежным и временным зонтиком она торопливо завернула камень в
пропитанную кровью тряпку, оставив два длинных липких конца, затем завязала их
в тугой узел, морщась, когда пальцы выдавливали из ткани кровь «Уэнди». Завязав
камень, Рози сдернула с плеч совершенно мокрую ночную рубашку и спрятала в нее
камень в соответствии в полученными указаниями. «Все равно большая часть крови
вытечет», — подумала она. Это был не дождь и даже не ливень, а настоящий потоп.
