— Держись! — предупредил он. Теперь, когда в ее шлеме не
бушевал ураган, Рози четко слышала его голос. — Ухабы.
На дороге действительно оказалось множество ухабов, но
«харлей» легко преодолевал их, смягчая и превращая в не стоящие внимания кочки.
Через пять минут они остановились на маленькой грязной парковке. За ней
располагалось несколько столиков для пикников и сложенных из камня мангалов для
шашлыков, разбросанных на просторной тенистой поляне с ковром зеленой густой
травы и на пологой узкой каменистой полоске берега, не заслуживающей того,
чтобы ее назвали пляжем. На каменистый берег одна за другой неторопливо
накатывали небольшие волны. Дальше озеро простиралось до самого горизонта; его
воображаемая линия, призванная разграничивать небо и воду терялась в
голубоватой дымке. Зона отдыха «Шорленд» оказалась абсолютно пустынной,
насколько она могла судить, кроме них, никого поблизости не было, и, когда Билл
заглушил двигатель, от тишины у нее перехватило дыхание. Лишь бездумно кружащие
над волнами чайки оглашали берег своими пронзительными раздосадованными криками.
Где-то вдали на западе раздавался звук мотора, настолько слабый, что нельзя
было различить, работает ли это грузовик или трактор. И все.
Носком ботинка он подвинул плоский крупный камень поближе к
мотоциклу, затем опустил упор так, чтобы камень оказался под ним. Перекинув
ногу через мотоцикл, Билл с улыбкой повернулся к ней, но когда увидел ее лицо,
улыбка исчезла, уступив
место озабоченности.
— Рози? Тебе плохо? Она удивленно посмотрела на него.
— Нет. С чего ты взял?
— У тебя какой-то странный вид…
«Готова поклясться, — подумала она. — Готова поклясться».
— Я в порядке. — заверила она Билла. — Просто мне не
верится, что все это происходит на самом деле, вот и все. Думаю, каким образом
здесь очутилась. — Она напряженно засмеялась.
— Скажи, у тебя не кружится голова? Ты не чувствуешь
слабости?
В этот раз Рози рассмеялась более непринужденно.
— Да не волнуйся, все в порядке, честно.
— И тебе понравилось?
— Слабо сказано. — Она возилась с кольцами, через которые
продевались ремешки, затягивающие шлем, но никак не могла с ними справиться.
— Для новичка они не проще, чем морской узел. Я помогу.
Распуская ремешки, он снова склонился над ней —
приблизившись на расстояние поцелуя, — но в этот раз не отступил. Ладонями
приподнял шлем, снимая его с головы Рози, а потом поцеловал ее, придерживая
правой рукой за талию; шлем болтался у ее колена на мизинце и безымянном пальце
его левой руки. Для Рози поцелуй означал, что все действительно в порядке, а
прикосновение губ и ощущение руки Билла на талии были сродни чувству
возвращения в родной дом. Она ощутила, как по щекам скатились две одинокие
слезинки, но это не страшно. Эти слезы не причиняют боли.
Билл чуть-чуть отодвинулся от нее, не снимая руки с талии;
шлем, раскачиваясь, как маятник, легонько постукивал ее по колену. Он заглянул
ей в лицо.
— Все в порядке?
«Да», — хотела ответить Рози, но голос изменил ей, и она
просто молча кивнула головой.
— Ну и прекрасно, — сказал он, а потом серьезно, как
человек, выполняющий важную, ответственную работу, поцеловал в мокрые
прохладные скулы, сначала под правым глазом, потом под левым. Поцелуи были
легкими, как прикосновение дрожащих ресниц. Рози никогда не чувствовала ничего
подобного. Неожиданно она обхватила Билла руками за шею крепко-крепко, пряча
лицо на его груди в складках кожаной куртки, плотно закрыв глаза, из которых
продолжали струиться слезы. Он прижал ее к себе, и та рука, которая прежде покоилась
на талии, поднялась, чтобы погладить ее заплетенные в косу волосы.
Через некоторое время она оторвалась от него, провела рукой
по глазам и попыталась улыбнуться.
— Вообще-то я не так часто плачу, — сказала она. — Ты,
наверное, этому не поверишь, но я действительно не плакса.
— Верю, — произнес он, снимая свой шлем. — Идем, поможешь
мне взять сумку с багажника.
Рози помогла ему распустить эластичный шнур, который
удерживал сумку-холодильник, и они перенесли ее к одному из столиков для
пикников. Затем повернулась к воде и замерла.
— По-моему, это самое красивое место в мире, — заметила она.
— Мне не верится, что, кроме нас, здесь совсем никого нет.
— Дело в том, что двадцать седьмое шоссе немного в стороне
от обычных туристских маршрутов. Я впервые попал сюда еще мальчишкой, приехал
вместе с родителями. Отец рассказал, что обнаружил это место почти случайно,
когда объезжал окрестности на своем мотоцикле. Здесь даже в августе, когда вся
остальная часть побережья просто забита до отказа, посетителей не так-то много.
Она бросила на него короткий взгляд.
— Ты привозил сюда других женщин?
— Нет, — ответил он.
— Не хочешь пройтись? Во-первых, чтобы нагулять аппетит
перед завтраком, во-вторых, я хотел бы показать тебе кое-что.
— Что?
— Будет лучше, если ты сама увидишь.
— Хорошо.
Он подвел ее к воде, где они уселись на большой обломок
скалы и разулись. Ее позабавили белые спортивные носки, показавшиеся
неожиданными после тяжелых мотоциклетных ботинок; такие носки ассоциировались у
нее с уроками физкультуры в старшей школе.
— Оставить здесь или взять с собой? — спросила она, поднимая
свои кроссовки. Билл задумался на минутку.
— Ты свои берешь, а я свои оставляю. Проклятые ботинки
трудно натянуть даже на сухие ноги. Когда же они мокрые, об этом не стоит и
мечтать.
Он стащил белые носки и аккуратно положил их на массивные
ботинки. Что-то в
его движении и в том, как выглядели лежащие на ботинках
носки, заставило ее улыбнуться.
— Что такое?
Она покачала головой.
— Ничего. Идем, показывай свой сюрприз. Они зашагали вдоль
берега на север, Рози несла свои кроссовки, Билл указывал путь. Попробовав
воду, она нашла ее настолько холодной, что невольно задержала дыхание, но через
минуту-другую привыкла, и вода уже не казалась обжигающе ледяной. Она видела
свои белые ступни, похожие на бледных рыбин, отделенные от лодыжек отражением
на воде. Идти по каменистому дну было совсем не больно. «Глупая, — подумала
она. — Ты запросто можешь порезаться и даже не почувствуешь этого. От холода
они просто онемели». Но не порезалась. Ей казалось, что Билл не позволит ей
пораниться. Мысль смешная, но она действительно так считала.
