Эйприл подошла к своей кровати и посмотрела на карниз над головой. Там был герб Винтерборнов – точно такой же, как на ключе на её шее.
– Да, Сэйди, – наконец сказала Эйприл. – Эта комната идеальна.
7. Полуночная миссия
Эйприл проснулась из-за грома. Или из-за ветра – девочка не могла сказать наверняка, что её разбудило. Окна дребезжали, за ними бушевала гроза, а рядом сильно дрожало маленькое тельце, хотя кровать была уютной и тёплой.
С точки зрения Эйприл, особняк, который простоял с 1812 года, вряд ли рухнул бы в первую же её ночь здесь, даже учитывая всё её невезение. Но тут снаружи сверкнула молния, а в окно ветром швырнуло ветку, и маленькая девочка под боком захныкала и прижалась посильнее. Эйприл мягко сказала:
– Тшшш. Всё хорошо, Вайолет. Давай спать.
Но сама она даже не попыталась уснуть. Как Эйприл могла спать, когда герб Винтерборнов на балдахине наверху так её дразнил? Искушал. И как только дыхание Вайолет стало глубоким и спокойным, Эйприл выскользнула из кровати и направилась к двери.
Ключ оттягивал шею, и девочка должна была отыскать к нему замок. К тому же Смиттерс недавно приносил им поднос с бутербродами и лимонадом, и Эйприл подозревала, что на кухне могло быть ещё и мороженое.
А у неё было правило: никогда, ни за что не упускать шанс поесть мороженого.
Дом, который и при свете дня был немного жутким, стал по-настоящему страшным с наступлением ночи. Посреди грозы. У обрыва на краю земли. По крайней мере, так казалось Эйприл, которая прошмыгнула в дверь, переступив через «будильник» Сэйди (которая сконструировала его из песочных часов, пружинки, колокольчика и носка, набитого стеклянными шариками).
Так что Эйприл была вдвойне осторожна, выходя в пустой коридор. Она быстро пожалела, что не догадалась надеть какую-нибудь обувь, но холодные ноги были мелочью по сравнению с пустым желудком. К тому же Эйприл нравилась идея изучить обстановку в доме, пока вокруг не было ни детей, ни дворецких, ни женщин, которые никогда не пачкаются.
Вскоре дождь захлестал по окнам так сильно, словно всё здание поливали из пожарного шланга. Сверкала молния, гремел гром, и Эйприл казалось, что само море злится на неё.
Но девочка не испугалась.
Всё-таки дома не могут тебе навредить. Люди могут – но только если им позволить, а Эйприл не собиралась допускать эту ошибку снова. Так что она не испугалась, даже когда маленькие волоски на её затылке начали вставать дыбом, подсказывая девочке, что она не одна.
– Кто здесь? – закричала она в темноту, но темнота ей не ответила.
– Это Эйприл! – крикнула она ещё раз, но отозвался только ветер.
Когда девочка добралась до лестницы, за окнами сверкнула ослепительная молния. Ветер взревел как сирена, и Эйприл заметила пляшущие тени. Девочка вдруг поняла, что всё это она уже видела. Уже чувствовала. И только одно слово занимало её сознание, пока девочка спускалась на первый этаж. «Страж».
Эйприл вспомнила, как дети в музее говорили, что Страж настоящий, и теперь она в этом не сомневалась. Страж был здесь, внизу.
Эйприл обернулась, почувствовав, как шевельнулся воздух за её спиной. Она резко развернулась, услышав, как в дальнем конце коридора скрипнул пол. Когда сверкнула очередная молния, заливая окна белым светом, она едва поборола желание взлететь обратно по лестнице. Затем за спиной что-то разбилось – как если бы молния ударила внутри дома, – и девочка развернулась снова, всматриваясь в темноту.
Может быть, глаза её обманули.
Может быть, Стража здесь не было. Но Эйприл точно была не одна. Ей захотелось убежать или позвать на помощь. Но ведь какое-то загадочное существо вынесло её из огня и надело мамин ключ обратно на шею.
Может, некоторые городские легенды хотят дружить?
– Кто здесь? – спросила Эйприл у темноты.
Она не ожидала, что темнота ответит.
– Вот ты где.
– Что ты здесь делаешь?
Голос Тима был низким, и Эйприл поняла, почему та грубая женщина назвала его сторожевым псом Вайолет. Казалось, мальчик, который стоял на лестнице, вот-вот зарычит, разглядывая Эйприл и её босые ноги.
– Я здесь живу.
Ей не нужно было разрешение Тима, чтобы бродить по дому. Ей не нужно было ничьё разрешение.
Именно это она попыталась сказать Тиму, когда тот закричал:
– Вайолет проснулась с криками, а тебя рядом не было.
Едва он закончил, за окном раздался гром, вспыхнула молния – казалось, особняк действительно вот-вот свалится в море. Но у Эйприл в тот момент были проблемы поважнее.
– Она спокойно спала, когда я уходила. С ней всё было хорошо.
– Нет, с ней не всё хорошо!
Тим выглядел не на двенадцать лет. Скорее на двадцать. Казалось, что на его плечах лежала тяжесть целого мира, а они не успевали расти достаточно быстро, чтобы выдержать этот вес.
– Но сейчас с ней всё хорошо, верно? Иначе бы ты здесь не стоял.
Эйприл это казалось веским аргументом, но Тим продолжал напирать:
– Она была в ужасе.
Девочка хотела сказать, что все люди иногда испытывают ужас. Что когда рядом нет никого, чтобы позаботиться о тебе, если ты закричал посреди ночи, – это просто жизнь, и все в конце концов должны научиться с этим справляться. Но вместо этого Эйприл почему-то спросила:
– Она сильно болеет?
– С ней всё нормально, – огрызнулся Тим.
– Но ведь она лежала в больнице, верно? Ты поэтому спустился сюда, чтобы на меня накричать?
– Иногда… иногда ей трудно дышать. Сомневаюсь, что тебя это волнует, но…
– Меня это волнует, – сказала Эйприл, и выражение гнева на лице Тима сменилось чем-то вроде вины.
– Вот как. Значит, ты первая такая.
– Тебя тоже это волнует, – напомнила мальчику Эйприл. – Как давно она болеет?
– Не знаю. – Тим покачал головой. – Она уже была такой, когда переехала в свой последний дом. Однажды я вернулся из школы, а на полу в ванной лежала и задыхалась маленькая девочка, которую я раньше не видел.
– Сколько домов она сменила? Что случилось с её родителями? Где…
– Да не знаю я! – взорвался Тим, но выражение его лица тут же стало виноватым. Похоже, он винил себя за всё на свете. – Я её не настоящий брат. Просто у Ви нет никого, кроме меня.
Тим не стал говорить остальное – что у него тоже не было никого, кроме Вайолет.
Эйприл вдруг вспомнила то, что говорила мисс Нельсон в машине. Что семья необязательно должна быть связана кровными узами. Что иногда её выбирают. Эйприл никто никогда не выбирал, но девочку это не расстраивало. Всё-таки скоро за ней вернётся мама.
