– Да. То есть нет. То есть да, уже оправилась. Нет, ожогов не осталось, – сказала девочка, понимая, какого именно ответа ждала от неё мисс Нельсон.
– Хорошо. Я рада. Но, Эйприл, я хотела поговорить с тобой о другом. Мне сказали, что этой ночью в коридоре разбилась ваза.
Мисс Нельсон смотрела на девочку так, словно её мало интересовал ответ – она хотела увидеть реакцию Эйприл, и та прекрасно уловила разницу.
– Это не я! – выпалила она чересчур быстро. – Честное слово. Я этого не делала.
Было что-то странное в том, как мисс Нельсон смотрела на Эйприл. Не то чтобы она злилась. Скорее беспокоилась. Не о вазе. О самой Эйприл. И девочке это очень не нравилось.
– Если ты вдруг что-то сломаешь, прольёшь или испачкаешь… – начала мисс Нельсон. – Если случится что-то такое, не бойся рассказать мне, хорошо? Здесь живут дети, Эйприл. Вещи могут ломаться. И рваться. И разлетаться на тысячу осколков посреди ночи. Такое случается, потому что жизнь неидеальна. Дети неидеальны. Да и взрослые тоже, уверяю тебя. Здесь у тебя не будет проблем, если ты что-то сделаешь не так. Это не такой дом.
Эйприл подумала про длинную чёрную машину, разношёрстную компанию детей, живущих как короли и королевы, и высокий забор, который отгораживал это место от остального мира. И не могла не задаться вопросом, который дремал где-то глубоко внутри последние двадцать четыре часа:
«Тогда какой это дом?»
Но Эйприл не решалась спросить это вслух, поэтому просто сказала:
– Я ничего не ломала.
Мисс Нельсон покачала головой так, будто была сильно разочарована.
– В этом доме никто не будет против, если ты что-то натворишь. Но мы против того, чтобы ты лгала.
– Это была не я! Вазу разбил… – «Страж», – подумала Эйприл, но не решилась сказать это вслух. – Её разбил кто-то другой. Я слышала, что…
– Значит, ты всё-таки выходила из спальни посреди ночи и бродила по коридорам?
– А что, выходить из спальни запрещено? – огрызнулась Эйприл.
– Нет. – Мисс Нельсон тяжело вздохнула и снова пристально посмотрела на девочку, на этот раз с жалостью. – Надеюсь, со временем ты поймёшь, что здесь безопасно, Эйприл. Тебе не нужно ничего скрывать. И врать тоже не нужно. Я прошу тебя только об одном – попробуй довериться мне. Можешь попробовать?
– Да, мадам, – сказала Эйприл. Всё обернулось неплохо, разве что, когда девочка вернулась в класс, остальные дети выглядели слишком уж занятыми и слишком старались показать, что не слышали ни слова мисс Нельсон. А это означало, что они всё слышали. Эйприл внезапно захотелось развернуться и убежать так быстро и так далеко, как только получится.
Возможно, она бы так и сделала, если бы за её руку не ухватилась маленькая ручка, удерживая девочку так крепко, как не смогли бы тысячи цепей.
Вайолет улыбнулась, и Эйприл поняла, что должна найти настоящего виновника гибели вазы.
12. Как поймать городскую легенду
Эйприл не знала, как ловить Стража, но точно знала, что это не она бродила по коридорам, ломая вещи. Иногда девочкам стоит выходить из зоны комфорта, а поиск городской легенды был для этого подходящим поводом.
Солнце село, и дом, укрытый темнотой, погрузился в сон под тихое и далёкое завывание ветра. Эйприл бесшумно раздвинула плотные бархатные занавески, окружавшие её кровать, и встала, прихватив несколько вещиц, которые девочка стащила в течение дня. Её руки дрожали, а сердце готово было выскочить из груди, но Эйприл была осторожна, особенно в коридоре и на лестнице, потому что точно знала, что поймать городскую легенду не получится, если поднимать шум.
Эйприл закончила приготовления у основания лестницы и… стала ждать.
Три часа спустя глаза начали чесаться, а голова никак не хотела держаться прямо. Эйприл была одна в небольшой нише возле двери, затаившаяся за стойкой со старыми, пахнущими пылью зонтиками, окутанная тишиной и темнотой ночи. Её веки становились всё тяжелее и тяжелее, а голова начала клониться всё ниже и ниже.
«Я только прилягу ненадолго, – сказала себе Эйприл. – Будет жаль не использовать этот чудесный твёрдый пол». Так что Эйприл прилегла. И увидела сон.
Этот сон был гораздо лучше тех, что девочка обычно видела. Она блуждала по лесу, где стволы деревьев были сосисками, а листья – толстыми пластинками сливочного сыра. В этом лесу на Эйприл никто не кричал. И девочка знала, что ей необязательно уходить. Но тогда мама Эйприл не сможет её найти. А она была просто обязана это сделать. Она найдёт.
Она найдёт.
Она найдёт!
Эйприл не сразу поняла, почему она кричит. Но затем девочка опомнилась и бросилась вверх по лестнице, где нырнула в один из углов. Она не понимала, зачем ей нужно прятаться. Она только знала, что должна спасать себя сама, потому что никто больше не станет, хотя и не была уверена, от чего именно нужно спасаться.
А потом она услышала ругань. И вспомнила Стража. И поняла: вымышленные герои не ругаются.
И они точно не попадаются в детские мины-ловушки из зубной нити, пружинок, рыбацких сетей и старых носков. Поэтому Эйприл почти не боялась, шаг за шагом выбираясь из своего укрытия и приближаясь к силуэту, который барахтался в сети, воюя с ней и бормоча слова, смысл которых девочка даже не хотела знать.
Нет. Эйприл не была напугана. Она была просто в ужасе.
В её ловушку словно угодило дикое животное, а не человек. Эйприл могла бы подумать, что это оборотень, если бы не два факта: (1) луна была неполной, и (2) даже получеловек-полуволк наверняка был бы похож на человека больше, чем существо в сети.
Его одежда была старой и грязной. Лицо закрывала грубая густая борода, а длинные волосы, казалось, не расчёсывали годами.
Похоже, Смиттерс пропустил несколько осколков разбитой вазы во время уборки, потому что мужчина зашипел от боли, опершись рукой о твёрдый пол в попытке подлезть под краем сети, и Эйприл заметила кровь на его отдёрнутой ладони. Но незнакомец не перестал вертеться и брыкаться, даже несмотря на то что зубная нить всё сильнее впивалась в его лодыжку. Выхода не было, и он, похоже, это понимал, потому что прекратил бороться, когда Эйприл подошла ближе.
И ещё ближе.
И тогда девочка поняла, что ошиблась.
Перед ней была не легенда. И не человек. Нет, Эйприл поймала призрака.
– Ты Габриэль Винтерборн.
Мужчина впервые посмотрел прямо на неё, и Эйприл вспомнила портреты маленького мальчика, который цеплялся за отцовскую руку так, словно решил никогда её не отпускать.
– Меня зовут не так.
Голос звучал хрипло, словно им не пользовались очень, очень много лет.
– А я думаю, что так. Знаешь ли, я видела картины. Из прошлого. – Эйприл осмотрела мужчину с ног до головы. – А ты постарел. И… оброс. – Тот поморщился, скорее от слова «постарел», чем от слова «оброс», а девочка продолжала говорить. – Но я поняла, кто ты. Я отлично запоминаю лица.
