– Что будет, если он не вернётся?
– Вам не стоит беспокоиться об этом, Эйприл. Вы уже нашли своё место.
Место Эйприл было рядом с её мамой. Но сначала девочка должна была её отыскать, а для этого нужно было выяснить, что открывает ключ. А это значило, что Эйприл должна была продержаться в доме Винтерборнов как можно дольше.
– Если Габриэля признают мёртвым, то всё унаследует его дядя, да? Что тогда будет, Смиттерс? С этим домом? С тобой? Со мной и Вайолет, и Тимом, и Сэйди, и Колином?
– Сейчас за Фонд Винтерборнов отвечает мисс Нельсон. С вами всё будет хорошо, Эйприл.
– Но нам придётся уйти из дома Винтерборнов?
Смиттерс очень долго разглядывал девочку, прежде чем заговорить снова:
– Можете быть уверены, мы с Изабеллой никогда не оставим вас на улице. Разве так важно, будете ли вы жить в этом доме или в другом?
Эйприл потрогала ключ, который болтался на её шее, и не стала говорить то, о чём подумала: что для неё это было очень важно.
15. Призраки лучше ловятся на мёд
Оказалось, что считающиеся мёртвыми и пропадавшие десять лет миллиардеры очень хитрые.
После той первой ночи Габриэль больше не попадался в ловушки. Он перепрыгивал все пороги и проскальзывал через любые трещины. Совсем как мышка, ночь за ночью он тихо уходил с сыром, ни разу не попавшись на глаза.
И это очень разочаровывало.
Ведь насколько Эйприл знала, ключом к нахождению её матери был вполне буквальный, физический ключ. И он имел какое-то отношение к Винтерборнам. А Габриэль был единственным Винтерборном, которого знала девочка. Кроме Иверта, конечно. Но Иверта Эйприл недолюбливала, хотя сама не понимала почему.
Габриэль Винтерборн был ей необходим, чтобы помочь отыскать маму!
Так что в конце концов Эйприл перестала устраивать ловушки. И решила сосредоточиться на приманках.
Когда ей было шесть, за ней присматривала очень милая приёмная мать, которая говорила, что «мухи лучше ловятся на мёд». И девочка решила, что стоит начать именно с этого. Эйприл взяла за завтраком со стола столько печенья, сколько смогла, и добавила к нему банку с арахисовым маслом из кладовой и пластиковую баночку мёда в форме медведя. Это казалось неплохой идеей, учитывая, как Габриэль Винтерборн любил рычать и всё такое.
Эйприл оставила всё это на столе, где раньше стояла разбитая Габриэлем ваза. И спряталась. Той ночью, сидя в маленькой нише с зонтиками, она изо всех сил старалась не уснуть. Но, проснувшись следующим утром, девочка обнаружила, что еда пропала, а на её месте лежала записка: «Оставь меня в покое».
Когда мёд не сработал, Эйприл переключилась на сыр – самую популярную еду для приманок. Девочка оставила на чёрной лестнице большой кусок чеддера с куском хлеба и бутылкой лимонада. Они тоже бесследно исчезли, хотя Эйприл готова была поклясться, что в этот раз не спала.
Каждую ночь она пыталась и каждую ночь терпела неудачу. Но каждый раз, упуская Габриэля, Эйприл узнавала что-то новое. Сэйди как-то пыталась научить их с Тимом научному мышлению, и теперь девочка убеждала себя, что не провалилась – просто открыла полдюжины способов не поймать миллиардера. Поэтому Эйприл решила сосредоточиться на том, что выяснила за последние дни:
1. Габриэль Винтерборн находился где-то в особняке (что было хорошо).
2. Особняк был просто огромен (что было плохо).
Было нетрудно представить беглеца живущим на чердаке, или под полом, или в шкафу, о котором не догадывался даже Смиттерс. Если бы Эйприл только смогла выяснить, где он прячется… Всё-таки Габриэля необязательно было ловить. Совсем не обязательно. Достаточно было просто его найти.
И тогда к Эйприл пришла лучшая в её жизни идея.
Она не знала, чего ожидать, распахивая дверь в большую кладовую, где Смиттерс держал припасы. Внутри девочка обнаружила множество полок с чистыми белыми простынями и пушистыми полотенцами. Их было так много, что Эйприл поняла – пропажу одного никто и не заметит. Начать она решила с наволочки, в которую уложила несколько простыней, самых мягких из всех, которые Эйприл раньше трогала. Дальше в наволочку полетели брусок мыла и шампунь, пахнущий ванилью, пилочка для ногтей, расчёска и резинка для волос, потому что Эйприл всегда чувствовала себя гораздо лучше, когда волосы не лезли ей в глаза.
Туда же она добавила четыре сваренных вкрутую яйца, три куриные ножки (хотя Эйприл и представить не могла, где Смиттерс взял трёхногую курицу), два яблока и бутылку воды с пузырьками, от которых начиналась отрыжка (в хорошем смысле).
И соль. Эйприл никогда не ела варёные яйца без соли.
Или так она себе говорила.
Девочка оставила наволочку, набитую до отказа и пахнущую жареным пирогом, там, где Габриэль точно должен был её заметить. А потом поднялась в спальню и нырнула в свою кровать, в уют и безопасность.
Проснувшись пару часов спустя, девочка сбежала по лестнице и обнаружила, что наволочка исчезла. Но на этот раз Эйприл улыбнулась.
Хоть Смиттерс не одобрил бы дыру в углу наволочки, и вряд ли кому-то понравилась бы идея тратить впустую отличную соль, Эйприл, рухнув на тёмный пол особняка, обнаружила там тонкую белую дорожку, которая бежала куда-то, показывая путь. И Эйприл не была бы Эйприл, если бы не последовала за ней.
Через прихожую, мимо библиотеки, вниз по извилистой лестнице, которая переходила в узкий коридор, который, по словам Сэйди, вёл в самую старую часть особняка.
Дорожка соли была очень тонкой, но всё же видимой – и вдруг она пропала совсем.
Исчезла прямо в воздухе. Нет. Не в воздухе. В камине, где не было огня, и Эйприл задумалась, мог ли Габриэль Винтерборн быть как-то связан с Сантой.
Дом Винтерборнов крепко спал. Через пару часов проснётся Смиттерс, чтобы приготовить завтрак. Сэйди, Колин, Вайолет и Тим спустятся по лестнице, чтобы поесть. Но в тот момент в особняке жили только стрелки больших часов с маятником да пыль танцевала в лунном свете, надеясь, что Смиттерс её не заметит. Эйприл оглянулась на дорожку соли и подумала про Габриэля Винтерборна. Не про мужчину. Про мальчика. Дом Винтерборнов казался очень одиноким. Слишком тёмным и слишком строгим, слишком близким к скалам и морю. На краю – почти в каждом смысле этого слова, и Эйприл стало грустно. Не только за себя. Но и за маленького мальчика, который жил здесь, когда дом Винтерборнов был сиротским приютом для одного. Наверняка тот мальчик всё здесь изучил. Тому мальчику наверняка всё было дозволено. Наверняка тот мальчик запомнил все щели и трещины, повороты и закоулки этого места, и тот мальчик до сих пор прятался здесь от внешнего мира.
Разница была только в том, что на этот раз кое-кто хотел его найти.
Эйприл подошла поближе к камину и принялась его изучать – уже не целиком, а по частям. Она нажала на крылья статуэтки ангела и потянула подсвечники на каминной полке. Она простучала каждый камень и ощупала каждую поверхность, прежде чем отступить, вздохнуть и признать, что она ошиблась.
