Вдруг Эйприл перестала слышать собачий лай – или псы нашли бекон, или шторм стал слишком громким. Или, возможно, это стук сердца заглушал все звуки – словно во всём мире убавили громкость. Эйприл будто была в каком-то сне, когда дотянулась до подоконника и скользнула внутрь.
Дети много дней наблюдали за Ивертом через мониторы, и Эйприл ощутила лёгкое дежавю, находясь в этом доме, всего в двадцати шагах от его кровати… И прикроватной тумбы с ключом, который выглядел заманчивее всего, что Эйприл видела в своей жизни. Ночь была единственным временем, когда Иверт его снимал, и девочке захотелось немедленно схватить свой ключ и бежать не оглядываясь.
Когда деревянный пол скрипнул под ногами Эйприл, девочка застыла. Сверкнула молния. Раздался гром. Но человек на кровати лежал тихо.
«Слишком тихо», – подумала Эйприл, когда затылок обожгло чужое дыхание, и кто-то сказал:
– Ты не та мышь, которую я надеялся поймать.
Вспыхнул свет.
– Но ты тоже подойдёшь.
Эйприл думала, что Иверт Винтерборн не может выглядеть ещё страшнее, но что ж, она часто ошибалась.
Его глаза были слишком большими. А улыбка – слишком широкой. И честно говоря, люди не должны были приходить в такой восторг, обнаружив у себя дома незваного гостя. А Иверт буквально сиял, глядя на большого мускулистого охранника у двери.
– Говорил же, никто не сможет устоять перед открытым окном.
– Да, сэр, – ответил охранник, и Эйприл поняла, что угодила в ловушку. Она взглянула на кровать.
– Это подушки под одеялом? – спросила девочка, злясь на себя. Она проделывала такой же трюк десятки раз и не должна была на него попасться. Она вообще не должна была попадаться! Девочка покраснела, но даже не вздрогнула, когда Иверт наклонился, чтобы оказаться с ней на одном уровне. Но Эйприл никогда не была с ним на одном уровне. Нет. Эйприл была лучше. И знала об этом.
Особенно очевидно это стало, когда Иверт, облизывая губы, спросил:
– Где Габриэль Винтерборн?
Эйприл только пожала плечами и ответила:
– Мёртв. Я думала, вы знаете.
Иверт схватил её за плечи и дёрнул на себя:
– Я знаю, что ты ему помогаешь. Я знаю, что он вернулся. И ты приведёшь его ко мне.
– Для вас я ничего делать не буду.
– О, тебе и не придётся ничего делать. Габриэль сам за тобой придёт. И я буду к этому готов.
Эйприл не хотела смеяться. Правда не хотела. Просто наступил один из тех моментов, когда её мысли неконтролируемо вырвались наружу, и девочка ничего не смогла с собой поделать.
– Что ты делаешь? – рявкнул Иверт, тряся Эйприл за плечи. – Думаешь, это смешно?
Девочка понимала, что должна была бояться, но не боялась. Совсем нет.
– Габриэлю Винтерборну плевать на меня! – Эйприл увидела, как округлились глаза Иверта, и только тогда поняла, что сказала – что наделала. Но она решила, что это неважно – всё-таки она говорила правду. – Ага. Он жив. И да. Он придёт. Но не для того, чтобы спасти меня. – Эйприл прекратила смеяться. Ей вдруг стало совсем не смешно. – Он придёт, чтобы убить тебя.
И тут раздался грохот оглушительнее грома, и сверкнула вспышка ярче молнии.
И свет погас.
33. Последний живой Винтерборн
Эйприл всегда отлично пиналась. И кусалась. Но она всегда считала укусы оружием для самых крайних случаев, и ей совсем не хотелось знать, каково на вкус абсолютное зло.
Поэтому Эйприл пиналась. И вырывалась. И толкнула. И побежала. Девочка услышала грохот у себя за спиной – двое крупных мужчин налетели друг на друга в темноте, когда Эйприл нырнула под их протянутые руки и бросилась к прикроватной тумбе.
Коснувшись ключа, Эйприл хотела закричать от восторга, но на это не было времени. Так что она просто схватила своё сокровище и рванулась к двери.
– Эйприл? – Девочка сильно сомневалась, когда Сэйди впервые продемонстрировала ей её маленький прибор, но звук «СэйдиСоника» был чистым и отчётливым, когда подруга заговорила в ухо Эйприл.
– Я думала, это будет совсем маленький взрыв, – зашептала девочка.
– Я тоже так думала! – голос Сэйди звучал виновато. – Сначала. В любом случае, генератор заработает через пять секунд. Четыре. Три…
Две секунды спустя раздались щелчки и огни мини-особняка вернулись к жизни, но Эйприл уже выбежала за дверь и теперь неслась по коридору.
– Я снаружи. Куда дальше? – спросила она.
– Теперь поверни направо, – скомандовала Сэйди.
Эйприл развернулась и помчалась по коридору, который был не настолько длинным и широким как тот, который проходил по задней части дома Винтерборнов, но с таким же рядом окон с видом на скалы и море.
– Что теперь, Сэй? – прошептала Эйприл на бегу.
– Продолжай двигаться прямо, пока…
Эйприл распахнула дверь в конце коридора, но за ней оказался шкаф.
– Это тупик.
– Подожди. Я тебя потеряла, – сказала Сэйди, и Эйприл легко могла представить, как подруга прокручивает изображения с камер, пытаясь найти те, которые покрывают эту часть дома.
– Обернись, – сказала Сэйди. – Хорошо. Позади тебя. Нет. Стой. Иди вперёд. Где-то на полпути к прихожей ты увидишь большие двойные двери. Иди к ним.
Эйприл отыскала дверь и взялась за ручки, но те не повернулись. Девочка попыталась толкнуть створки плечом, но в следующую секунду уже покатилась по полу, морщась от боли.
– Эйприл, берегись! – наверное, звук в «СэйдиСонике» доходил с задержкой, потому что предостережение Сэйди запоздало.
Эйприл попыталась отползти, но Иверт успел схватить её за руки и рывком поставить на ноги.
– Где ты нашла этот ключ? Где сокровище? – закричал он так, словно это был самый простой вопрос во вселенной.
– Сокровище? – Эйприл не смогла удержаться от вопроса. – Я не знаю ни про какое сокровище.
Снаружи хлынул дождь, загрохотал гром, и окна залил ослепительный белый свет, словно в темноте кто-то сделал фотографию со вспышкой. Молния осветила лицо Иверта Винтерборна – его глаза, полные ярости и отчаяния, и какого-то безумия, которого Эйприл раньше не видела.
– Где ты его нашла? – взревел Иверт, а Эйприл огрызнулась:
– Я его не нашла! Мне его мама дала!
Мужчина отпустил её руки и следующие слова произнёс уже шёпотом:
– Кто ты?
Эйприл была девочкой без семьи и без фамилии, без прошлого и будущего. Но прежде чем она успела что-то сказать, темноту прорезал голос:
– Она – наш друг!
Следующая вспышка молнии высветила Колина в одном конце коридора и Тима в другом. А потом поднялся шквал грохота, ударов и пинков. А ещё немного таскания за волосы. И чуточку падений. И возможно, несколько укусов, потому что отчаянные времена действительно требовали отчаянных мер.
