В марте 2013 года Корея изменила официальное английское название министерства на Министерство науки, ИКТ и планирования будущего и сразу же оказалась под беспощадным обстрелом со стороны критиков. В статье англоязычного издания Korea от 3 апреля 2013 года говорилось: «Министерство ИКТ: урежьте зарплату тем, кто придумал название!»
[78]
Что же правительство Пак ждет от нового министерства?
На веб-сайте перечислены пять основных стратегий министерства, одна из них – «создание индустрии программного обеспечения и медиа (продуктов поп-культуры) как ядра корейской экономики». Другими словами, экспорт ИТ и Халлю планируется вывести на следующий уровень.
Следующая стратегия – «создание экосистемы креативной экономики». Слово «экосистема» звучит естественно и органично, но в сфере человеческой деятельности в отличие от природы экосистемы никогда не возникают сами по себе. Министерство с длинным именем, несомненно, является исключительно корейским, и это означает, ему потребуется немало сил, чтобы привести все элементы данной экосистемы в движение.
Читая между строк (и основываясь на ранее заявленной программе правительства), можно понять, что министерство намерено привлечь частные предприятия в целях достижения «большего благополучия общества». Правительство подталкивает частную промышленность к сотрудничеству в национальных интересах. Тема известная, но сейчас в ней предполагается новый радикальный поворот. Министерство хочет, чтобы крупные компании помогли малым и средним предприятиям добиться успеха.
Зачем крупной компании помогать своим потенциальным конкурентам, и у какого правительства хватит наглости просить о подобном одолжении?
История учит: правительство может заставить крупные компании сотрудничать либо по государственному заказу, либо создав ситуацию, при которой они не смогут отказаться. Например, сделать производство слишком затратным и обременительным для больших компаний и тем самым вынудить их сотрудничать.
Страна не ожидает меньшего, независимо от того, кто вступил в должность в феврале 2013 года. Пак столкнулась с трудной и сложной задачей – превратить страну в некую комбинацию из Кремниевой долины, Голливуда и компании Industrial Light&Magic
[79]. Только все должно получиться еще лучше, быстрее и креативнее.
Впервые за всю историю Кореи – возможно, даже за мировую историю – правительство направляет огромные финансовые и политические ресурсы на что-то настолько призрачное, как «открытие». Никаких ориентиров, никаких карт, только деньги и вера.
Создание креативной экономики – дело нелегкое. Это уже не опыт 90-х, когда корейскому правительству пришлось развернуть информационную кампанию, чтобы заставить людей стоять на эскалаторе с правой стороны, а идти с левой. Перевернуть Корею с ног на голову не удастся с помощью нескольких странных постеров и телевизионных роликов, требующих от людей соблюдать порядок.
Удручает, что Корея до сих пор зависит от чеболей – мега-конгломератов, таких как Samsung или Hyundai. Эти компании одевали и кормили страну, начиная с 60-х годов, но сейчас они могущественнее, чем когда-либо. В 2012 году десять крупнейших компаний Кореи формировали более 75 % ВВП страны.
[80]Если одна из компаний обанкротится, вся страна потерпит крах. Радикальный отход Пак от «прошлой» Кореи становится для нее делом принципа. Чтобы выполнить свои предвыборные обещания, она должна ликвидировать последствия президентства собственного отца, Пак Чон Хи, который железной рукой управлял страной с 1962 года и вплоть до его убийства в 1979 году. (Его жена была убита еще раньше, в 1974 году, предположительно, в результате неудачного покушения на президента.) Именно Пак Чон Хи мобилизовал ресурсы правительства для создания и развития чеболей, что привело к увеличению показателя ВВП на душу населения в Корее примерно на 1700 %. Страдания от убийства обоих родителей сделали президента Пак Кын Хе по-особому добросовестной и ответственной, однако она не имела политического опыта, и ее оппоненты со злорадством постоянно напоминали об этом.
Она столкнулась с кризисом и с последствиями неудачного пиара сразу в первые месяцы работы. Когда она впервые баллотировалась на пост управляющей своего нового министерства, правительство отклонило ее кандидатуру. В феврале 2013 года Пак наняла американского бизнесмена корейского происхождения Чон Хун Кима. Ким, казалось, воплощал собой дух министерства: он был президентом Bell Labs
[81] и потрясающим предпринимателем. Он спокойно говорил на двух языках – на корейском и английском. Трудно представить лучшего кандидата. И все же он отказался от участия в выборах всего через три недели после выдвижения, когда стало ясно, что корейский парламент собирается воспрепятствовать его назначению. Некоторые члены правительства выступили против, так как предполагали, что ЦРУ платили ему как советнику.
29 марта 2013 года вышла обличительная статья в газете Washington Post с заголовком «Возвращение в Южную Корею, сорванное национализмом». Ким резко ответил своим критикам: «Меня оклеветали. Некоторые, например, предположили, что я шпион. Все это приняли за чистую монету. Моей жене приписали связи с борделем».
Подтекст этой статьи понятен многим корейцам. Ким стал жертвой постоянного недоверия, которое многие консервативные граждане питают к диаспорам, особенно к корейско-американским. О данном обстоятельстве знали и Ким, и местные СМИ, и американцы корейского происхождения, и это прискорбно и не перестает удивлять.
С одной стороны, Корея стала довольно гостеприимной страной для иностранцев. Многие жители Запада, приезжающие в Корею, рассказывают о корейском гостеприимстве и о том, насколько современной предстала перед ними страна.
