В то время как население пыталось реализовать новые свободы, они то и дело нарушались. Должностные лица продолжали вести себя по прежним репрессивным шаблонам. В октябре НКВД с тревогой сообщал о выдвижении и избрании «антисоветских элементов», лишенцев или бывших контрреволюционеров на местные съезды советов. НКВД оперативно исключал таких делегатов из списка участников съезда: в Маловишерском, Подпорожском, Новосельском районах Ленинградской области, Зельдском районе Одесской области и других
[418]. Кулак-лишенец Афанасий Попов на Кавказе был лишен депутатского мандата прямо на съезде, а в Винницкой области были арестованы делегаты «Хоптияр, подозреваемый в шпионаже, и Зайдман, троцкист»
[419]. Органы безопасности и партия непосредственно вмешивались в ход выборов, блокируя нежелательных кандидатов и навязывая свои кандидатуры. В Тихвинском районе Ленинградской области избиратели отклонили кандидатуру председателя сельсовета Соколова, но представитель района сказал: «Вы можете голосовать против него, но мое слово окончательное: Соколов останется председателем»
[420]. Как и предсказывали скептики, прежняя практика партийного и чекистского манипулирования и контроля над выборами продолжалась: нежелательные кандидаты были исключены из списков избирателей или арестованы.
Другим методом манипулирования была неформальная система квот, или «разнарядка»
[421]. Так, например, глава совета Горьковского края инструктировал коллектив: «При выборах [на краевой съезд советов] нужно обеспечить… женщин чтобы было не менее 34 процента, чтобы беспартийных было 40-45 процентов граждан, чтобы рабочих… было 22 процента, а колхозников 30 процентов»
[422]. Такая сортировка имела место в момент выдвижения кандидатур. Пленум Горьковского краевого комитета партии в сентябре 1936 года непосредственно поручил партийным руководителям провести проверку кадров кандидатов и организовать руководство выборами депутатов
[423]. Таким образом, уже осенью 1936 года местные выборы делегатов на съезды советов стали тестом для новых свобод. Старый механизм фильтрации кандидатов продолжал успешно работать. НКВД сообщал, что социально чуждые элементы использовали отчетную кампанию и выборы на съезды советов для антисоветской агитации
[424]. Избранные бывшие кулаки и члены запрещенных партий были заблокированы благодаря системе учета «неблагонадежных элементов» НКВД.
Осенью 1936 года, когда НКВД настойчиво предупреждал высшие партийные органы о намерении народа использовать процедуру тайного голосования для исключения членов партии из местных администраций, чекисты уже ссылались на прецеденты
[425]. В 1937 году количество таких предупреждений увеличилось, так как советские и партийные чиновники осознали угрозу своим позициям у власти. Их опасения прозвучали в ходе дебатов по новому избирательному процессу на Пленуме ЦК в феврале – марте 1937 года. Арч Гетти проанализировал эту дискуссию с точки зрения сопротивления чиновников инициативам центра
[426], но сам предмет дискуссии – активизация антисоветских сил в обществе – был также осмыслен лицами, принимающими решения. Я считаю, что восприятие партийной элитой критических голосов в обсуждении конституции как угрозы привело к тому, что репрессии распространились не только на чиновников и элиту, но и на массы: указами НКВД от 27 марта, 25 апреля и 8 июня 1937 года были организованы операции против верующих и церковников;
[427] операции против бывших кулаков и других антисоветских элементов начались в июле 1937 года. Продолжались также эксперименты по проведению свободных состязательных выборов, объявленных А. А. Ждановым на пленуме для чистки кадров. Выборы в местные комитеты ВКП(б) в мае 1937 года привели к 50-процентной ротации кадров и более чем 70-процентной ротации профсоюзов
[428].
Образец бюллетеня для голосования, где предполагаются несколько кандидатов. Правда, 15 октября 1937 года
2 июля 1937 года газеты опубликовали регламент выборов в Верховный Совет – бюллетени были напечатаны для размещения нескольких кандидатов. По словам Гетти, испуганные местные чиновники «пытались убедить Москву в опасности состязательных выборов» и тем самым ускорили начавшиеся в июле 1937 года массовые операции Большого террора
[429]. Состязательные выборы были тайно отменены в октябре 1937 года непосредственно перед выборами в Верховный Совет.
[430] Пришедшие на избирательные участки в декабре люди были разочарованы тем, что в каждом бюллетене было указано только одно имя. Интеллигентная и критически настроенная ленинградка Любовь Шапорина записала в дневнике:
Во всех учреждениях проходили проработки положения о выборах. Ставился вопрос: имеете ли вы право, получив бюллетень, уйти домой, чтобы обдумать кого избрать. Ответ был таков: конечно, имеете право пойти домой, посидеть часа два, дабы всесторонне обсудить вопрос, а затем уже вернуться и опустить бюллетень в урну…
