— Ну говори же, братец, не бойся! — продолжал лейтенант, по-французски обращаясь к бледному и дрожащему от страха и холода человеку.
Этот человек был Сухой, один из матросов Брюлара, брошенный им в море, и которого королевско-английский сорокачетырехпушечный корабль «Британия» встретил плавающим по океану на бочке вместе с двумя мертвыми негритянками, которого англичане спасли от ужасной смерти, вытащив из воды.
Вся сцена эта происходила в большой корабельной каюте.
И Сухой продолжал, боязливо озираясь кругом как собака, нечаянно попавшая на чужой двор.
— Точно так, господин лейтенант. Вот как было дело, злодей ограбил того шкипера, взял себе его негров, корабль, а самого шкипера и матросов обменял на черных людей и высадил их на берег в таком месте, где они были съедены людоедами, все до одного.
— Ах, какой ужас! — воскликнул штаб-лекарь.
— Не прерывайте его доктор, — продолжал лейтенант, — дело казусное, продолжайте братец!
— Ну, после того, господин лейтенант, когда злодей взял этот корабль и перешел на него, то вздумал проветривать и осматривать негров и негритянок. В это время я увидел одну черную женщину, которая мне понравилась, я схватил ее за волосы и поцеловал, кажется, не велика беда, но злодей взбесился и велел привязать меня к бочке с двумя мертвыми негритянками и бросил.
Тут несчастный не мог продолжать, и упал без памяти.
— Ну доктор скорее, тащите вашу аптеку сюда.
— Это пустяки! Просто испуг, велите положить его в койку и дайте ему отдохнуть...
— Ну лечите его как знаете, — сказал лейтенант, — а я пойду к капитану, донести ему об этом приключении.
Капитанская каюта, в которую вышел, лейтенант была похожа на библиотеку и на музей, везде лежали книги, по стенам висели картины, планы, карты, одним словом она представляла жилище ученого и художника.
Молодой человек лет тридцати, красивой наружности в щегольском флотском мундире лежал на мягком диване и читал сочинения Шекспира, подле него лежали на столе другие книги: Лорд Байрон, Волней, Стерн и прочие. Когда лейтенант вошел, то капитан Бурнет поднял голову, встал и протянув ему руку, учтиво сказал: — А! здравствуйте, мой милый Плейстон!.. ну что новенького? Прошу садиться, не угодно ли вам рюмку мадеры?
— Капитан! тот несчастный матрос, которого мы вытащили из воды, подтверждает свои показания.
— Право это неимоверно, какая ужасная жестокость, какое бесчеловечье, но по какому пути следует этот разбойник?
— Он идет к острову Ямайка, капитан.
— Ну так мы скоро встретим его. Велите-ка прибавить парусов, мы догоним его еще засветло, тогда возьмем его судно, а самого злодея повесим на мачте и дело кончено, а больше ничего нет нового Плейстон?
— Нет, капитан.
— О! Боже мой, какое скучное занятие преследовать этих проклятых торгашей неграми, право не сносно!
— Правда, капитан, что в Лондоне, на балах вам бы было повеселее чем теперь, ха, ха! — В это время вошел с шумом в каюту другой офицер лет сорока, высокий толстый, с грубым лицом.
— Капитан, те два судна за которыми мы гонимся с самого утра, очень хорошо теперь видны. Но не мешало бы поболее парусов прибавить, а то мы не настигнем их до ночи.
— Я уже приказал это, господин Жакей, — отвечал капитан.
Приказание было исполнено, корабль «Британия» устремился вперед и быстро полетел по волнам, так что до захода солнца находился уже на расстоянии нескольких верст от разбойников.
Весь экипаж, возбужденный любопытством, выбежал на палубу, ибо рассказ Сухого, вытащенного из воды, был всем известен, и все с нетерпением ожидали той минуты, когда возьмут эти два проклятых судна и в особенности злодея Брюлара.
При заходе солнца караульные продолжали наблюдать ход «Катерины» и «Гиены» посредством ночных телескопов.
— Пойдемте-ка ужинать, Плейстон, — сказал доктор. — Мне ужасно хочется есть, у нас будут сегодня отличные котлеты, и превосходный бифштекс.
— Экий лакомка доктор! Он всегда ест за четверых! Комиссар, пойдемте, что вы тут копаетесь?
— Боже мой! я стараюсь рассмотреть эти два проклятых судна, не правда ли, что теперь еще нет ни какой опасности лейтенант? Какой ужасный вид они должны иметь? Боже мой, если бы тетенька знала какой опасности меня подвергают!
— Ах, как смешон этот комиссар со своею тетенькой! Послушайте! Наденьте-ка уж лучше шляпку и салоп и вы будете похожи на свою тетеньку!
— Экий трус! Но знаете ли, что когда мы возьмем эти два судна, то вы должны будете отправиться на них для составления описи неграм и разбойникам?
— О, боже мой! мне отправиться туда? Нет я ни за что не поеду, я могу получить от этого ужасную болезнь, там так нечисто, а тетенька велела мне быть как можно более осторожным!
— Плейстон, ступайте же, — сказал доктор, спускаясь по лестнице, — кушанье остынет.
— Иду, иду! Ну мамзель, пожалуйте ручку! — сказал лейтенант с насмешливым видом комиссару.
— Смотрите! — сказал он, обратившись к караульному офицеру, — правьте на северо-запад, а когда подойдем на пушечный выстрел к разбойникам, то уведомьте меня.
ГЛАВА III
Ужасная хитрость морского разбойника
В четвертом часу утра английский военный корабль «Британия», находился не более как в четырех верстах от «Катерины» и «Гиены».
Оба разбойничьих судна остановились, и Кривой явился к атаману. Разбойники начали совещаться между собой.
— Теперь остается нам только одно средство к спасению — сказал Кривой, — бежать!
— Убежим же, — повторил другой разбойник.
— Ослы, дурачье, — воскликнул атаман, — разве англичане допустят это. Смотрите как они несутся за нами! Нет, это никуда не годится. Я придумал другое, скажи мне, Кривой, сколько негров может поместиться на нашем судне «Гиена»?
— Ну если их немножко потеснить, то человек тридцать.
— Не более?
— Нет... Потому что в противном случае им нельзя будет поворотиться.
— Ну, посадим их сорок штук, ведь они здесь не на балу, не для танцеванья.
— В таком случае можно посадить и пятьдесят, — сказал Кривой.
— Хорошо! пятьдесят, ты выберешь их между большими и малыми Намаками и посадишь их на корабль «Гиена», но врозь, чтобы они не передрались между собой, понимаешь?..
— Понимаю, атаман!
— А ты между тем, Волк, — сказал он, обращаясь к другому разбойнику, — возьми весь остальной порох, который находится на «Гиене», за исключением одного бочонка, и перевези его сюда на «Катерину». Слышишь ли?
