— Слышу атаман!
— Ну же скорее, чтобы через полчаса было все готово, зевать теперь некогда.
Кривой сошел тогда под палубу «Катерины», выбрал пятьдесят штук лучших негритянок и негров, включая Атар-Гюля, заковал их в двойные кондалы и перевез на «Гиену», где поместили их на первый случай на палубе.
Со своей стороны Волк отворил пороховую камеру «Гиены», набитую порохом по самый потолок, и перевез на корабль «Катерина» около трехсот пудов пороха в бочках.
Между тем атаман пристально смотрел на английский военный корабль, на всех парусах летящий в погоне за ними во мраке ночи. Вдруг сверкнул огонь вдали и грянул пушечный выстрел.
— Тысяча миллионов чертей! — воскликнул он. — Ну что, если мы опоздаем, как они напирают, проклятые! Кривой! Кривой! Мошенник, собака, ступай сюда скорей!
Кривой прибежал.
— Перевези скорее на «Гиену» всех наших молодцов и негров.
— Негры уже перевезены!
— Хорошо, ты останешься здесь со мной и с Волком.
Кривой вздрогнул.
— Вели приготовить все на «Гиене», мы сейчас возвратимся туда.
Приказания эти были исполнены с удивительной поспешностью, и через четверть часа атаман, Кривой и Волк остались только одни на палубе «Катерины», которая тихо качалась на поверхности океана.
«Гиена» также стояла неподвижно, ожидая возвращения Брюлара и его двух товарищей, чтобы поднять паруса и идти дальше.
Кривой и Волк выразительно поглядывали друг на друга видя Брюлара, в задумчивости стоящего на палубе, опершись на свою толстую дубину.
Эта дьявольская компания, освещаемая дрожащим светом факела, который держал Картаут, представляла странное зрелище.
Лицо атамана, озаряемое красноватым пламенем, застыло в выражении злобы. Заметно было, что он задумывает какую-то злодейскую штуку... Наконец, сильно ударив Картаута дубиной по спине, он воскликнул с радостным видом:
— Нашел, нашел! Господа англичане, вы хотите попробовать моего супу? Ну так я вас поподчую, а вы мошенники, — продолжал он, обращаясь к Кривому и Волку, — возьмите-ка топоры и ступайте за мной, но сперва спустите эти бочонки с порохом под палубу.
Это было исполнено. Потом разбойники осторожно сняли крышки каждого бочонка, опутали веревками и цепями, чтобы их разорвало с большей силой.
Брюлар положил на один из бочонков с порохом заряженный и взведенный пистолет, воткнул его дуло в порох, потом привязал длинный шнурок к спуску замка этого пистолета.
В продолжение этих опасных приготовлений двое его сообщников с содроганием поглядывали на него и друг на друга. Одного движения руки было достаточно, чтобы взлететь всем на воздух. Но Брюлар был так хладнокровен и проворен!
— Теперь пойдемте наверх — продолжал он, таща за собой конец шнурка, привязанного к пистолету. — А ты, Картаут, останься здесь...
Несчастный урод заревел от страха.
— Ну, — сказал Брюлар, — так и быть, я не оставлю тебя здесь навсегда, только запри и заколоти хорошенько этот люк. Мы подождем тебя на палубе. — И он толкнул локтем своих сообщников, как будто для того, чтобы предупредить их о забавной шутке.
Я забыл сказать, что под палубой этого корабля оставалось еще десятка полтора или два негров, которых Кривой не удостоил перевозки на «Гиену».
Картаут запер и заколотил малый люк и вышел на палубу через большой.
Тогда Брюлар, прежде чем закрыть это отверстие доской, для этого предназначенной, привязал к ней веревку, прикрепленную к замку пистолета, и потом положил эту доску на отверстие вполовину закрыв его.
— Теперь понимаете ли вы? — спросил он у разбойников, следивших с нетерпеливым любопытством за его движениями.
— Нет, атаман!
— Какие вы олухи! Я... но мы поговорим об этом на «Гиене», оставьте корабль этот стоять как он есть, и последуйте за мной.
Через минуту все четверо (по счастию, Картаут не отстал от них) уже сидели в лодке, привязанной к кораблю. Волк и Кривой взялись за весла и мигом достигли «Гиены».
Едва атаман ступил на палубу своего судна, как закричал громовым голосом:
— Поворачивайте руль направо, пускайте корабль под ветер, поднимайте все паруса, все до одного, хотя бы нас опрокинуло к черту, нам нужно бежать как можно скорее, ибо англичанин близок.
И он указал на военный корабль, подходивший уже почти на пушечный выстрел к ним.
Разбойничье судно тотчас почувствовало перемену хода и усиление парусов и бросилось по ветру с неимоверной быстротой, пеня и разбрызгивая волны.
— Итак, ты бросаешь на жертву другой корабль, — воскликнули вместе Кривой и Волк.
— Разумеется, но вот в чем дело. Англичане, которые гонятся за нами, видят два корабля, один бежит, другой стоит. Нужно выбирать любой, без сомнения они пойдут сперва к неподвижному судну, тем более что оно настоящее купеческое. Вот они подходят к нему, смотрят в подзорную трубу, нет ответа, посылают лодку с людьми. Они поднимаются на палубу, никого нет, подходят к малому люку: заперт, заколочен; к большому: он открыт наполовину, они хотят открыть его совсем, шнурок натягивается, курок пистолета спускается, триста пудов пороха вспыхивает! И вот вам фейерверк.
— Что за черт! Ну и хитрец! — подумали про себя Кривой и Волк, взглянув друг на друга.
— Ну вот видите — судно взрывается, зажигает английский военный корабль, убивает на нем множество людей, мы пользуемся этим обстоятельством, чтобы уйти, и через два дня приходим к острову Ямайка. Там отдохнем и погуляем.
Палуба «Гиены» представляла тогда странное зрелище: покрытая неграми и матросами, нагруженная вдвое большим числом людей, чем сколько на ней могло поместиться. Жалко было смотреть на этих несчастных невольников, скованных, избитых и подпираемых ногами во время беготни матросов для управления парусами.
— Скоро вы увидите, — сказал Брюлар, — действие моей механики.
Едва он успел произнести эти слова, как яркий свет, озарил внезапно небо и океан, огромный столб, белого и густого дыма поднялся вверх и весь корабль задрожал, и затрясся от ужасного грома, произведенного взрывом.
Бедная «Катерина» взлетела на воздух, покрывая горящими обломками английский военный корабль, и убила его капитана.
Прощай, бедная «Катерина», прощай!
Нельзя представить себе неистового восторга, воцарившегося на палубе «Гиены». Разбойники кричали, хлопали руками, топали ногами; в особенности атаман радовался успеху своей адской хитрости.
Когда взошло солнце, военный корабль исчез из виду.
На другой день в четыре часа вечера разбойничье судно прибыло благополучно к острову Ямайка, и атаман, высадив своих негров на берег близ залива Карбе, продал их господину Виллю, богатому английскому колонисту.
