— Увы! точно так! Этот гнусный разбойник употребил эту адскую хитрость для того, чтобы задержать нас и иметь возможность уйти. И чудовище это не ошиблось. Он точно ушел от нас. Мы вынуждены были остановиться у острова Куба для починки нашего поломанного корабля, а отсюда, запасшись пресной водой, пойдем обратно в Англию...
— Вот милостивый государь, все, что я могу сказать вам о нашем добром и несчастном капитане Эдуарде Бурнете, — сказал доктор, вытирая слезы, катившиеся из его глаз, и требуя себе еще стакан пунша.
— Из всего этого я вижу, — подумал про себя колонист, — что этот разбойник есть Брюлар. Это его дело. Но зачем же они препятствуют торгу неграми?! Сами виноваты.
Мало-помалу гости господина Билля разошлись, и в полночь он остался один со своей женой, дочерью Женни и женихом ее Теодориком.
Следуя своему старинному и священному обыкновению, он поцеловал дочь в лоб и, благословив ее после вечерней молитвы, простился с нею.
Вскоре после того все это почтенное семейство спало блаженным сном праведников, лелеемое приятными сновидениями и веселой надеждой на будущее.
— Атар-Гюль! — сказал добрый господин Вилль, ложась спать. — Я очень был доволен тобой сегодня!.. Вот тебе в награду за твою расторопность и усердие.
И он бросил ему красивую цепочку для часов. Невольник упал к ногам своего господина и со слезами лобызал их.
— Ну, прощай, черномазый! — продолжал колонист. — Хорошо! хорошо! будет!.. прощай! пора спать!.. ступай в свою конуру!..
Атар-Гюль ушел.
Выйдя потихоньку из дома, он направился к Волчьей Горе, где секта отравителей должна была собраться в эту самую ночь.
И вскоре он пришел к оврагу и утесам, составлявшим подошву этой горы.
ГЛАВА VII
Отравители
Ночная тишина прерывалась только легким шумом, происходящим от качания высоких вершин пальмовых деревьев, колеблемых ветром, пронзительным криком полуночниц и жалобным воркованием горлиц. Атар-Гюль с трудом карабкался на крутые утесы горы, наконец, после неимоверных усилий, цепляясь за сучья деревьев и камни, он добрался до вершины горы, вышел на площадку, поросшую густым кустарником, и начал прислушиваться.
Вскоре он услышал странное торжественное пение, но слабое и отдаленное... Он ускорил свои шаги. — Пение сделалось громче. Атар-Гюль все шел вперед.
Вдруг перестали петь и наступила минута молчания.
Потом раздался жалобный вопль ребенка, сначала ужасно пронзительный, потом задыхающийся и глухой.
Странное и торжественное пение снова возобновилось, и Атар-Гюль пошел на красноватый огонек, блиставший между деревьев; наконец негр достиг желаемого места и, сделав рукой таинственный опознавательный знак сидевшим вокруг огня людям, сел сам подле них и начал оглядываться кругом.
Посреди большой площади на вершине Волчьей Горы собралось множество негров, которые сидели на корточках, сложа руки, устремив пламенные взоры на трех черных, окружавших медный котел, стоявший на огне.
Подле, на длинном шесте была воткнута свежеотрубленная и окровавленная человеческая голова. Это была голова сына Юпитера, того самого негра, на место которого поступил Атар-Гюль в услужение к колонисту.
Остальные части тела этого ребенка варились в котле.
Ибо по суеверному мнению отравителей, для составления самого сильного яда, кроме множества ядовитых растений и змей, потребна была еще голова пятилетнего ребенка.
А потому отравители поймали и унесли бедного ребенка в то самое время, когда он бегал в лесу, гоняясь за синими и желтыми попугаями.
Трое черных, кончив свое варево, сняли котел с огня и поставили его на камни.
Тогда Атар-Гюль подошел к ним.
— Что тебе нужно, сын мой, — сказал один седовласый негр.
— Я требую совершенного разорения и истребления заводов, полей, стад, строений и всего имущества хозяина моего колониста Вилля.
— Но мы слышали, что колонист Вилль человеколюбив и снисходителен к своим невольникам. Вспомни, сын мой, что мщение отравителей должно быть всегда справедливо.
— Точно так, отец мой, — отвечал Атар-Гюль, предвидевший это возражение. — Хозяин мой, действительно, добр, хижины наши спокойны и опрятны, пищу дают нам в изобилии, и детей наших заставляют работать по достижении двенадцатилетнего возраста. Наказание плетью употребляется очень редко.
— Чего же ты хочешь от нас? — с досадой спросил старый негр.
— А вот чего, почтенный отец: колонист Вилль разбогател и хочет возвратиться в Европу, продав свои заведения и невольников. А потому мы опасаемся, что достанемся другому хозяину, который будет мучить и тиранить нас. А потому невольники Вилля, товарищи мои, прислали меня просить тебя, чтобы ты разорил этого доброго хозяина и воспрепятствовал ему продать нас и уехать в Европу.
Все это было довольно правдоподобно, и Атар-Гюль очень искусно сыграл свою роль, скрыв настоящую причину своего мщения.
Тогда старый негр воскликнул:
— Так как нет ничего реже на свете, как доброго белого господина, и так как братья наши подвергаются опасности из-за отъезда колониста Вилля в Европу попасть в руки жестокого и бесчеловечного хозяина, то мы и соглашаемся подвергнуть разорению и истреблению его заводы, строения, поля и стада, чтобы воспрепятствовать ему выехать из колонии. Добрые господа так редки, что нужно всячески стараться сохранить их.
Потом он велел Атар-Гюлю стать на колени и сказал ему:
— Клянись нам светом луны, утробой твоей матери и глазами твоего отца хранить навсегда молчание о том, что ты видел!
— Клянусь!
— Знаешь ли ты, что при малейшей нескромности ты падешь под ножами детей Волчьей Горы?
— Знаю.
— Клянись нам жертвовать мщению своих собратьев, даже своей женой и детьми, если бы это потребовалось, для наказания бесчеловечного и несправедливого колониста.
— Клянусь.
— Хорошо, желание твое будет удовлетворено.
Тогда один из негров, стоявший возле старика, принес несколько связок ядовитых растений.
Старик помочил их в котле, потом, вынув их, отдал Атар-Гюлю, объяснив ему их свойства.
Потом, помочив прут в котле он помазал им лоб и грудь Атар-Гюлю, говоря:
— С помощью этого очарования действие данного тебе яда будет верное. Прощай, сын мой. Правосудие и сила да сопутствуют тебе... мы поможем тебе, и добрый хозяин твой будет совершенно разорен.
Костер догорал, и его пламя бросало тусклый и мерцающий свет. Негры разошлись, назначив новое собрание через две недели, и Атар-Гюль возвратился в дом доброго Вилля.
«Наконец мщение мое приближается, — воскликнул негр со злобной радостью... Сначала я разорю тебя; потому что я хочу, чтобы ты остался здесь, чтобы я видел слезы твои и горесть, чтобы твои невольники и стада передохли, чтобы заводы твои сгорели, и чтобы, наконец, у тебя остался только один я, и тогда...»
