В то же время поступок Вадима не выходил из головы. Если он так себя ведёт, значит, ему в самом деле не всё равно на мою жизнь. Как я раньше этого не понимала? Но он мне ничего и не говорил… Я не знаю, как мне к этому всему относится.
На следующий день проведала Виталика. Разговор вышел не очень. Виталик снова закрылся в себе. Рычал и на меня, и на маму. Я совсем не знаю, что будет дальше, и хочу ли я этого брака. Вадим обещал нас развести, и он на верном пути. Я всё больше с каждым новым днём сомневаюсь, не совершила ли я ошибку. Но как я теперь всё возьму и изменю? Я совсем запуталась…
В этой же больнице, потому что она у нас всего одна, лежал сейчас и Вадим. Виталик в травматологии, Вадим в неврологии. Уже почти дошла до выхода, как внезапно повернула назад и поднялась на четвёртый этаж.
– Простите, а Вадим Дубровин в какой палате лежит? – спросила я медсестру на посту.
– Минуту, – ответила она и уткнулась в тетрадь. – Четыреста семь палата.
– Спасибо.
Я была в бахилах и одноразовом халате, и потому сестра не стала препятствовать моему перемещению по отделению.
Возле двери замешкалась. Подумала, может к чёрту всё послать и уйти? Но почему-то не смогла. Неуверенно постучала и услышала его голос:
– Да.
Безразличный, лаконичный ответ.
Потянула дверь на себя и вошла. Парень повернул голову, и глаза его расширились от удивления.
– Алина, – произнёс он так, будто я могла ему только померещиться, и исчезну едва он назовёт моё имя.
– Привет. Можно? – топталась я на пороге.
– Проходи, – пожал он плечами.
Я села на стул рядом с его кроватью, сама не зная, зачем сюда пришла и что говорить. Он молча смотрел на меня, я смотрела в ответ.
– Ты как?
– Чудесно. Разве невидно? – усмехнулся Вадим.
Да уж, видок тот ещё. Гематомы и на лице, и на руках. Костяшки сбиты. Бойцы, чёрт их подери…
– Зря пришла. Разве тебе нравится видеть меня таким? – спросил он.
– Я любоваться пришла, что ли?
– А зачем?
– Просто проведать…
Не знаю я, зачем. Ноги принесли сюда сами.
– А ты сначала к нему забежала, а потом ко мне, или наоборот? – сузил парень глаза.
Обижается. И ревнует к тому, к кому по идее ревновать не имел права. Но разве сердцу прикажешь? Он прав. Я пришла зря. Глупость сделала, и опять проявила слабость. Вздохнула и встала со стула, намереваясь уйти.
– Поправляйся, Вадим.
– Алин, – ухватил меня за руку. – Прости. Останься. Я на самом деле рад тебя видеть.
– Зачем тебе это всё? – вдруг спросила я, так и оставшись стоять со своей ладонью в его руке.
– Я хочу быть с тобой. Ты разве ещё не поняла? – ответил он просто, глядя открыто своими синими глазами.
– Нет, ты не понимаешь, что говоришь, – покачала я головой.
– Да это ты ничего не понимаешь.
Потянул меня за руку и заставил сесть рядом на кровати. Руку мою так и не выпустил из пальцев.
– Ты меня совсем не знаешь, – снова посмотрела на него. – Моей жизни, моих проблем. Поверь, со мной далеко не всегда весело.
– Я заметил, – высказался он.
– Ц-ц, Вадим. Не смешно, – одёрнула его.
– А я и не смеюсь. Мне плевать, что у тебя за проблемы. Нет ничего нерешаемого. Ты думаешь, меня пугают какие-то сложности? После всего, что было?
Вообще-то, это теперь кажется мне очевидным. Если он так ведёт себя и совершает отчаянные поступки, неужели его остановили бы мои проблемы? Только от этого осознания стало ещё больнее…
– Теперь уже поздно. Поверь, я не та, что нужна тебе.
– Это мне решать, а не тебе.
– Я не знаю, что с этим всем делать. Честно, – сказала я своим коленям.
– Я знаю, – мужские пальцы подняли вверх мой подбородок, заставляя смотреть в глаза.
Вадим сел и оказался напротив меня, в полуметре. Синие глаза вновь загипнотизировали, заморозили меня, лишили воли. Мне кажется, я могу вечность в них смотреть.
– Скажи мне, какие у тебя проблемы. Я всё решу. Тебе не нужен для этого…он. Я всё давно понял, что ты с ним по каким-то причинам. Ты не любишь его, разве ты не понимаешь? Зачем ты насилуешь себя? И меня.
– Но я уже замужем, – ответила я немного невпопад.
– И что? Не в рабстве же. Есть такая поговорка в Европе – замужем не всё равно что мёртвая.
Я промолчала. Неужели он не понимает, как это всё ужасно выглядит? Я не знаю, как решиться на то, что он предлагает. Его предложения всегда сумасшедшие, абсолютно. Только вчера у меня была свадьба. А теперь что же? Пойду и разведусь, потому что не могу справиться с дурацким чувством?
– Разведись с ним. Я не могу без тебя, – сказал Вадим и приник к губам.
Никакой грубости в поцелуе не было. Только нежность, ласка и…любовь. Мне не хотелось бежать, мне было приятно это тепло и его близость. Эта щетина, которая легко кололась, эти пальцы, которые легли на мою спину, пытаясь притянуть к крепкому телу. Я наслаждалась каждым мигом, понимая, что потом мне снова будет стыдно. Пусть. Потом. Но сейчас мне хорошо. Хоть и был этот поцелуй с привкусом боли… ____
Скорей бы все кончилось, и мы забудем
Свой текст и разъедемся по домам,
Чтоб в кадр попали опять не те люди,
Которых хотелось бы видеть там...
Давай, поцелуй меня нежно, насколько ты можешь,
Слезу вытри рукавом...
Пусть старые камеры вечно рвут пленку,
Мы сможем сыграть это заново! (с)
Глава 47
Довольно скоро обоих парней отпустили домой. Виталик, перевязанный эластичным бинтом, находился на больничном еще несколько недель. Всё это время он бурчал и постоянно предъявлял мне бесконечные претензии ¬¬¬¬- картошка недостаточно солёная, мясо плохо прожарено, я долго сижу в ноутбуке и кому я там улыбаюсь? Уж не своему ли любимому Вадиму?!
Ругались мы каждый день. Два раза, даже три раза на дню, а потом не разговаривали вообще. Понять не могу, в кого он превратился? Или эта ситуация сделала его таким? Ревность превращает людей в чудовищ. Находиться рядом было просто невыносимо, хотя я всё ещё отчаянно пыталась увидеть в нём того, в кого влюбилась два года назад, но так и не смогла понять, что мне в нём вообще могло нравится. Да, парень симпатичный, но ведёт себя сейчас просто отвратительно.
С Вадимом общались. По сети. Иногда он встречал меня у подъезда вечером или утром, чтобы подвезти на работу. Касаться запретных тем или меня я ему не давала, но это не отменяло того, что я впустила синеглазового в свою жизнь. Во мне будто сломался какой-то барьер, я перестала бежать от себя и свыклась с мыслью, что мой брак был большой ошибкой, и что я люблю Вадима.
