К началу декабря ситуация накалилась. Фуры со спиртом несколько раз предпринимали попытки прорыва, несмотря на то что с российской стороны границу защищали танки и БТР, открывавшие стрельбу по нарушителям границы с огнеопасным грузом. Ситуация выглядела патовой, и к ее разрешению подключились чиновники топ-уровня. После очередной стрельбы по грузинским фурам МИД Грузии выпустил ноту протеста, пообещав устроить скандал на ближайшей сессии ООН. Грузинские дипломаты особо напирали на то, что Россия, в одностороннем порядке передвинувшая границу на полтора километра внутрь нейтральной полосы, совершила акт агрессии в отношении Грузии.
Ситуацию обсуждали президенты Ельцин и Шеварднадзе. Наконец Ельцин не выдержал грузинского напора. 11 декабря вице-премьер правительства России Валерий Серов пообещал Эдуарду Шеварднадзе вернуть на исходные позиции пограничный пост. Начальник погранслужбы Николаев воспринял этот демарш как личное оскорбление и написал рапорт об отставке. Ельцин не стал его переубеждать и рапорт подписал.
Пограничный пункт вернули на место, и скопившиеся на границе спиртовозы начали проезжать по прежним партизанским тропам в Осетию. Но конец осетинской водки был уже близок. В январе 1998 года водочный президент Галазов проиграл выборы поддержанному Москвой бывшему члену Политбюро ЦК КПСС Александру Дзасохову. В благодарность за поддержку Дзасохов начал закручивать гайки многочисленным водочным заводам республики, не тронув лишь наиболее крупные и к тому времени «белые» предприятия, работавшие уже на собственном спирте. Многие мощности тогда перенесли из Осетии в соседнюю Кабардино-Балкарию, которой было суждено перехватить водочную пальму первенства на Северном Кавказе в XXI веке. А контрольный выстрел в «американскую схему» произвел августовский дефолт 1998 года: рубль рухнул, и закупать спирт за доллары стало нерентабельно. Танкеры со спиртом исчезли из порта Поти.
Пересохший исток
Северная Осетия сохраняла репутацию водочной республики и следующее десятилетие. Крупные холдинги «Исток» и «Салют, Златоглавая» пользовались поддержкой нового руководства. Осенью 1998 года Дзасохов не без гордости рассказывал, что в ходе сложных переговоров между премьер-министром Евгением Примаковым и лидером мятежной Чечни Асланом Масхадовым, проходивших на территории Северной Осетии, Примаков с удовольствием подкреплялся «истоковской» водкой. Бизнес «Истока» расширялся: в 1997 году Бокоев открыл завод по производству игристых вин, став к середине нулевых их крупнейшим производителем в России с долей рынка более 20 %.
С другой стороны, многие ликеро-водочные заводы перешли на полностью нелегальную работу и преуспевали благодаря тотальной коррупции и кумовству, распространенному в регионе. Нелегальный водочный бизнес подпитывал многочисленные криминальные группировки, занимавшиеся рэкетом, убийствами и похищениями людей в республике.
Самое громкое убийство в отрасли произошло в 2007 году. В Москве, на Пресне, неподалеку от редакции «Московского комсомольца» был убит владелец осетинского завода «Салют, Златоглавая» Олег Гиоев. Когда он входил в свой московский офис, сработало взрывное устройство, спрятанное в припаркованный у входа скутер. Гиоеву оторвало ноги, погиб случайный прохожий, тяжелые ранения получили сотрудники ларька «Хачапури», расположенного поблизости. Следствие установило, что убийство организовала группировка Аслана Гагиева по кличке Джако — одна из самых жестоких и влиятельных на Северном Кавказе. На счету банды Джако более 80 доказанных следствием убийств, хотя бытует мнение, что реальных жертв было гораздо больше.
В 2009 году рухнул казавшийся неуязвимым «Исток»: крупнейшее предприятие Осетии не смогло перекредитоваться в кризис 2008 года и задолжало банкам четыре с половиной миллиарда рублей. Пришедший после Дзасохова к власти в республике Таймураз Мамсуров описывал крах «Истока» в интервью газете «Завтра»
[32] так, как если бы речь шла о его личном заводе. «Этот бизнес удавили. В республике построен завод, которому не было равных в Европе, — сетовал Мамсуров. — Первая атака заключалась в том, что московские и подмосковные водочные дельцы стали производить водку такого же сорта и клеить на нее нашу марку. Их водка была хуже по качеству, но на бутылках имелась наша этикетка».
Впрочем, для Осетии подобное отношение властей к алкогольному бизнесу типично. «Посмотрите бэкграунд любого чиновника республиканского правительства или депутата от Северной Осетии в Госдуме — там будет водка или спирт, — говорит руководитель крупного предприятия в центральной России
[33]. — Все крупные состояния Осетии имеют один исток».
Нынешний президент Северной Осетии Вячеслав Битаров тоже выходец из алкогольного бизнеса. Правда, не из водочного: в 1990-х он основал крупнейший в республике пивной завод «Бавария». Но и для водочников он человек не чужой: СМИ пишут о тесных связях нынешнего главы республики с производителями водки из 1990-х. Да и сам Битаров обещает возродить славу осетинской водки. Только, разумеется, сделав этот бизнес честным и прозрачным. Насколько успешно идет этот процесс, сказать трудно, однако результаты возродившегося футбольного клуба «Алания» вновь пошли вверх.
Глава 6: «Гжелка»
в которой главный водочный завод России рвут на части
Новоблагословенная
В декабре 1924 года в знаменитом «калабуховском доме» на Пречистенке произошел разговор, памятный всем любителям отечественной литературы. Персонаж повести Михаила Булгакова профессор Филипп Преображенский, только что подобравший на улице пса Шарика, обсуждает со своим ассистентом Иваном Борменталем, какой должна быть «настоящая водка».
— Доктор Борменталь, умоляю вас, оставьте икру в покое. И если хотите послушаться доброго совета, налейте не английской, а обыкновенной русской водки.
Красавец тяпнутый — он был уже без халата, в приличном черном костюме — передернул широкими плечами, вежливо ухмыльнулся и налил прозрачной.
— Новоблагословенная? — осведомился он.
— Бог с вами, голубчик, — отозвался хозяин. — Это спирт. Дарья Петровна сама отлично готовит водку.
— Не скажите, Филипп Филиппович, все утверждают, что очень приличная — 30 градусов.
— А водка должна быть в 40 градусов, а не в 30, это во-первых, — наставительно перебил Филипп Филиппович, — а во-вторых, бог их знает, чего они туда плеснули. Вы можете сказать — что им придет в голову?
