Однако в середине 2000-х в супертяжелом весе сложилась уникальная ситуация. Пояса всех четырех главных ассоциаций захватили выходцы из СНГ: россиянин Валуев, украинец Кличко, узбек Маскаев и белорус Ляхович. Достойных конкурентов из США на горизонте в тот момент не наблюдалось, а заработать на бое, в котором не участвует американец (или хотя бы мексиканец), в патриотически настроенных Штатах не было ни единого шанса. Поэтому, когда во Всемирный боксерский совет (WBC) поступило предложение провести защиту титула действующего в тот момент чемпиона Маскаева в Москве, функционеры ассоциации дали добро.
Соперником Маскаева в этот вечер был малоизвестный боксер из Уганды Питер Окелло (на следующий день половина публикаций о бое выйдет под заголовком «Окелло промахнулся»). В боксерском мире соперников, которые гарантированно не должны доставить проблем фаворитам, называют «мешками». Когда в Америке против обладателя чемпионского пояса выставляют уступающего в классе ноунейма, организаторам довольно сложно собрать кассу, но в России такой проблемы нет. Ажиотажа добавляет и появившаяся за день до поединка новость о том, что президент России Владимир Путин подписал указ о предоставлении Маскаеву российского гражданства (на момент распада СССР Маскаев жил в Ташкенте и автоматически стал гражданином Узбекистана, а вскоре перебрался на ПМЖ в Калифорнию).
Атмосфера боя в «Олимпийском» напоминает косплей (кажется, тогда это слово еще не было в ходу) знаменитого фильма «Рокки IV». Гимн России на музыку Александрова на ринге исполняет Иосиф Кобзон, в первых рядах — высшие чиновники страны, популярные артисты, криминальные авторитеты. Публика в набитом битком зале не смолкает ни на секунду. Вот только место советских символов — звезд, серпов и молотов, которыми в фильме были оформлены зал и ринг поединка между Иваном Драго и Рокки Бальбоа, — занимает символ новой России. Настил и углы ринга, стены и даже резинка боксерских трусов Маскаева украшены логотипами со словом Putinka. Этот же логотип и на бейсболке, в которой позирует Маскаев на сотнях афиш боя, развешенных по всей Москве. Нигде не уточняется, что такое Putinka, но это и не требуется. Все знают, что «Путинка» — это главная и самая популярная водка России. Бой, трансляцию которого ведет НТВ, затягивается на 12 раундов. Маскаев все это время избивает африканца под восторженный вой толпы, однако Окелло удивительным образом держится и отказывается падать. В итоге трансляция бокса, которую смотрит вся страна, превращается в двухчасовую рекламу водки: логотип «Путинки» попадает в кадр практически с любого ракурса.
Вообще-то реклама алкоголя в России уже давно запрещена, и теоретически организаторов боксерского боя Маскаева с Окелло может наказать антимонопольная служба. Но ФАС молчит. В ведомстве де-факто признают, что «Путинке» разрешено немного больше, чем любой другой водке в России.
Рок-н-рольщик
В начале 1980-х студент Московского института культуры Станислав Кауфман не представлял себе другой карьеры, кроме музыкальной. С 18 лет он уже играл в подпольных рок-группах, одной из которых была Post Scriptum, основанная в 1982 году Гариком Сукачевым и Евгением Хавтаном. Двум харизматикам не удалось ужиться, и коллектив разделился. Хавтан организовал «Браво», Сукачев — «Бригаду С». Обеим группам было суждено стать культовыми. Но уже без Кауфмана.
«Для музыканта я оказался слишком практичным», — рассказывал Кауфман в интервью журналу «Секрет фирмы»
[43]. В 1990-х Кауфман перебрался в США, чтобы освоить профессию маркетолога, — в России таких специалистов не готовили, да и самого понятия маркетинг на новорожденном российском рынке практически не существовало. Впрочем, Кауфман и не торопился возвращаться в Россию.
Получив диплом, он устроился в одно из казино Атлантик-Сити, принадлежащее будущему президенту США Дональду Трампу. Выбор не случаен: до отъезда из России Кауфман был совладельцем одного из первых московских легальных игорных домов. «К тому же в те годы в Америке начинали появляться богатые русские, которые готовы играть по-крупному, — объясняет Кауфман. — Поэтому Трампу был нужен русскоговорящий менеджер по работе с VIP-клиентами, а у меня к тому же имелся уже опыт в России плюс профильное американское образование».
После казино молодой менеджер из России затеял собственный бизнес. На дворе 1997 год — самое начало эры электронной коммерции. Кауфман не слишком разбирался в современных технологиях, но как маркетолог видел открывающиеся перспективы. «Наша компания называлась Golden Gate Network, — рассказывает он мне 23 года спустя. — По сути, это был сайт, посетитель которого получал доступ к списку нью-йоркских ресторанов, мог посмотреть их меню, где они находятся. Онлайн-заказы и бронирования тогда были невозможны, но там находились номера телефонов, по которым можно было позвонить и заказать столик. Ничего подобного на рынке тогда не было, и сайт быстро стал популярным. Рентабельность была под 1000 %, то есть с каждого вложенного доллара я имел тысячу. Мы меняли машины каждые три месяца. Мои соседи считали, что я какой-то босс русской мафии». В 2001 году Кауфман продал свой интернет-бизнес, потому что, по его словам, «предложение было слишком привлекательным, чтобы отказать».
С солидной суммой на счете и американским опытом он вернулся в Россию, где к тому времени рынок миновал дикую стадию и специалисты по маркетингу наконец оказались востребованы.
«У меня было на руках предложение возглавить маркетинг в Home Credit банке, — рассказывает Кауфман. — Интересная работа, плюс меня привлекало то, что по условиям будущего контракта я полгода должен был проводить в офисе в Праге, а чешская столица мне всегда очень нравилась».
Банк Home Credit был основан чешской группой PPF бизнесмена Петера Кельнера. В 2000 году чехи объявили о планах по выходу на российский рынок. Для этого им надо было купить уже действующий российский банк с лицензией. «Сделка по покупке российского банка шла не быстро, постоянно что-то откладывалось, — вспоминает Кауфман. — Пока я ждал, успел немного поработать в калининградском производителе коньяка „Альянс-1892“ и даже разработал для них бренд „Трофейный“, который они выпускают до сих пор. Это был мой первый алкогольный бренд, и я думал тогда, что, наверное, и последний, — в банке мне говорили, что до завершения сделки остается пара недель и скоро надо выходить на работу. Но тут раздался звонок, который все изменил».
Не взлетевший камикадзе
Знакомый по работе Кауфмана в «Альянсе-1892» попросил его встретиться с бизнесменом Олегом Плохутой, совладельцем компании «Винэксим». «Винэксим» был небольшим московским алкодистрибьютором, основанным за пару лет до этого весьма традиционным для тех лет тандемом. Уроженец Сахалина Плохута занимался непосредственно операционным бизнесом, его партнер — отставной офицер ФСБ из Петербурга Вадим Смирнов — отвечал за привлечение финансирования и, как тогда говорили, «решал вопросы».
Основную ставку «Винэксим» делал на импорт грузинского вина — компания даже построила в Кахетии собственный завод. Однако дела шли не очень. «Строительство завода доверили грузинским партнерам, и получилась типично грузинская история: красивый завод, мраморные ступеньки, но при этом виноградников у компании не было. В итоге виноматериал приходилось закупать, а учитывая, что на грузинском направлении уже работали мощные конкуренты — „Русьимпорт“, французская Pernod Ricard, — вино „Винэксим“ получалось дороже, продажи шли плохо. Они рассчитывали выправить ситуацию за счет маркетинга и обратились ко мне. Перспективы были весьма неопределенными, но Плохута зацепил меня своей харизмой, и я остался», — вспоминает Станислав Кауфман, запивая вегетарианскую пиццу каким-то сложносоставным фрэшем в новиковской «Сыроварне».
