В Советском Союзе с его дефицитом модной одежды (впрочем, как и почти любой другой) профессия портного считалась хлебной. Да, всегда был риск загреметь на зону за индивидуальную трудовую деятельность, но молодого портного из Ногинска эта участь миновала. А когда началась перестройка, Пекарев смог наладить и легальное производство, организовав швейный кооператив. Оказалось, что у него получается не только шить одежду, но и руководить бизнесом. К середине 1990-х Пекарев уже возглавлял целый трест, куда входило семь производственных и торговых предприятий.
Как и для многих других героев этой книги, переломными для Владимира Пекарева стали 1994–1995 годы, когда он решил переключиться на совершенно новое для него дело — производство водки. Что сподвигло успешного производителя вареных джинс так резко поменять профиль деятельности, история умалчивает. По одной из популярных версий, гуляющих из публикации в публикацию, но неизменно без каких-либо серьезных обоснований, к водочному бизнесу Пекарева подтолкнули его партнеры по бизнесу из местной Ногинской ОПГ. Желавшие легализоваться бандиты якобы поверили в бизнес-таланты своего подопечного и дали денег на организацию водочного производства, так как свой водочный заводик был у любой уважающей себя «бригады». Водка — товар ходовой, а сбыт всегда можно было организовать через рынки, которые традиционно находились под контролем тех же самых преступных группировок.
Сам Пекарев утверждает, что взял на новый бизнес огромный кредит, который потом несколько лет отдавал — и отдал весь. Какая из этих версий реалистичнее, решайте сами. Но так или иначе в 1995 году в поселке Черноголовка, неподалеку от родного Ногинска, Пекарев открывает водочный завод «ОСТ-Алко».
Выбор Черноголовки оказался сверхудачным. Дело в том, что небольшой поселок с советских времен являлся научным центром восточного Подмосковья — одних НИИ Российской академии наук там было семь штук. И это не считая научно-производственных экспериментальных центров. Достаточно сказать, что лауреаты Нобелевки по физике за 2010 год Андрей Гейм и Константин Новоселов — выходцы из этого черноголовского think-tank.
Только вот в середине 1990-х России было не до науки. Финансирование советских НИИ практически прекратилось, доктора и кандидаты наук шли торговать на рынки, чтобы прокормить семьи. Новый ликеро-водочный завод на территории заброшенной овощебазы, разумеется, мало напоминал адронный коллайдер, однако для оголодавших ученых было счастьем устроиться на предприятие, где их знания могли пригодиться хотя бы для организации технологии производства водки.
Пекарев действительно набрал на работу нескольких кандидатов наук. «Стоили» они недорого, но само их наличие позволяло говорить о высочайшем уровне контроля качества продукта. В то время как на заводах-конкурентах водку делали на старом советском оборудовании, владелец «ОСТ-Алко» бравировал невиданным техническим чудом — американским газовым хроматографом фирмы Perkin Elmer, делающим анализ спирта и воды на молекулярном уровне. Стоило такое чудо якобы 200 тысяч долларов, утверждали представители «ОСТ-Алко» в интервью «Коммерсанту» в 1997 году.
Ставка на технический прогресс оправдалась. В 1996 году Борис Смирнов (тот самый потомок легендарных Смирновых) пошел в крестовый поход за водочное наследство своего прапрадеда (сопровождавшийся большим шумом в прессе и на телевидении), и когда он выбирал завод для запуска собственной «Смирновской» водки, то остановил свой выбор на заводе из Черноголовки.
Пекарев пообещал, что мощностей его завода хватит для выпуска всех 287 сортов из наследия Петра Смирнова. Контракт с распиаренным Смирновым тут же вознес еще вчера никому не известный завод «ОСТ-Алко» на российский водочный олимп. Объемы производства возрожденной водки «Смирнов» на пике достигали 50 миллионов литров в год, и это не считая собственных брендов черноголовского завода — водок «Богородской» и «Стольной».
Для таких серьезных объемов предприятию требовались бесперебойные поставки спирта. Спирт в России середины 1990-х был серьезным дефицитом из-за нехватки производственных мощностей на территории страны. Однако как раз у Пекарева со спиртом проблем не было, ведь к моменту открытия завода он свел дружбу с семьей теневого хозяина Подмосковья — Владимира Брынцалова.
Аптечный ковбой
Как-то раз я спросил у известного сатирика Виктора Шендеровича, есть ли что-то, о чем он реально жалеет. Дело было вскоре после закрытия популярной передачи «Куклы», выходившей на старом еще НТВ, для которой Шендерович писал сценарии. Спрашивая, я предполагал, что речь пойдет о творчестве, о какой-то нереализованной идее, что-то в этом роде. Шендерович ненадолго задумался. «Да, был один случай, жалею до сих пор, — начал рассказывать он. — Как-то ко мне пришел человек, сказал, что он представляет интересы некоего бизнесмена, который очень бы хотел, чтобы его кукла появилась в выпуске нашей программы. Фамилия бизнесмена мне ничего не сказала, и я ответил, что это совершенно нереально. Ну с какой стати в передаче, где персонажами являются политики и чиновники, известные каждому жителю страны, — Ельцин, Зюганов, Черномырдин, Явлинский, — появится кукла человека, которого никто не знает? „Мы понимаем и готовы заплатить, — сказал посетитель и открыл чемодан, набитый пачками долларовых купюр. — Здесь миллион долларов. Вам“.
Я никогда до этого, да и после, не видел такой суммы, — вспоминает Шендерович. — Только в кино. И скажу я вам, миллион долларов, да еще со словами „это вам“ выглядит невероятно привлекательно. Но предложение было абсолютно нереальным, вне зависимости от суммы, и я, конечно, отказал. А спустя неделю имя этого бизнесмена — Владимира Брынцалова — знала вся страна. Он зарегистрировал свою кандидатуру на выборах президента России 1996 года и на первых же публичных теледебатах устроил шоу покруче Жириновского. И в этот момент я с грустью вспомнил чемодан с миллионом долларов».
К моменту появления на экранах в качестве эпатажного кандидата в президенты Владимир Брынцалов уже был хорошо известен в деловых и криминальных кругах (в те времена разница была невелика) Москвы и Подмосковья. Уроженец Черкесска, Брынцалов был из первой волны советских кооператоров. Свой первый кооператив «Пчелка» он зарегистрировал еще в 1987 году. Название было неслучайным: Брынцалов действительно начинал с пчеловодства, в том числе производил некие лекарственные препараты на основе маточного пчелиного молочка. Одним из клиентов кооператива Брынцалова был московский химико-фармацевтический завод им. Л. Я. Карпова (до революции — химический завод Карла Феррейна). В советское время завод специализировался на производстве антибиотиков. В 1990-м «Пчелка» Брынцалова подсуетилась и во время приватизации получила 12 % предприятия, а затем Брынцалов, выкупив акции у рядовых сотрудников, получил и полный контроль над заводом. Главной продукцией завода, переименованного в «Ферейн», стали «Раствор антисептический» и «Настойка боярышника», которые представляли собой этиловый спирт разной крепости.
Медицинский спирт стал настоящей золотой жилой для Брынцалова. В отличие от точно такого же спирта, но выпущенного на «обычном спиртзаводе», спирт «Ферейна» не попадал под алкогольное регулирование, хотя его потребителями были и водочные заводы. Владимир Пекарев, обладавший талантом заводить нужные знакомства и дружить с правильными людьми, сумел быстро расположить к себе Игоря Брынцалова, 25-летнего племянника основателя «Ферейна», которого дядя поставил в своей фирме на должность гендиректора. Дружба обеспечивала растущему заводу в Черноголовке бесперебойные поставки спирта, а молодой Брынцалов вскоре стал партнером Пекарева в компании «ОСТ-Аква» — производителе лимонадов под брендом «Напитки из Черноголовки» (те самые, которые надо «пить без остановки»).
