– Милорд Флейм, я счастлив приветствовать вас в моем доме, Этернитифелле. Будьте моим дорогим гостем. – Вежливые формулировки Джур Глейгрим вбивал в головы сыновей не один час, и Раял помнил уроки.
Лорд Фейлн лишь со второй попытки выбрался из седла и чуть не рухнул на землю, один из его сопровождающих помог ему устоять на ногах. Мальчик был похож на побитого и напуганного щенка, жался к своему коню в поисках защиты и, когда один из мертвых подошел и взял поводья, чтобы увести животных на конюшни, вскрикнул, отшатнулся, а после и вовсе предпочел лишиться чувств.
Беседа вынужденно отложилась до вечера.
Глейгримы помогли расположиться прибывшим с земель противников людям, назначили для чувствительного младшего сына Дарона своих лекарей с помощниками, распорядились насчет ужина в честь приезда уважаемого гостя, и в этот раз Раял лично выдал указания поварам, наученный горьким опытом общения с Вердом. В конце концов, юный гость заслуживал достойного обращения, а и без того впечатлительный, лишившийся и привычных обедов из нескольких смен блюд юноша станет еще более нервным. И никакого разговора тогда не выйдет.
Пришедший в себя Фейлн был куда более робким, чем его старший брат, и непривычно тихим, настолько, что Дейяре стало жаль ненавистного ей врага, и она разве что за руку не водила его по замку. Удивительное несоответствие громких слов и поведения, лорд предполагал, что материнский инстинкт силен, но не думал никогда ранее, что он может распространяться и на чужих детей.
– Милорд Флейм, вам лучше?
– Да. Да, простите мою несдержанность, милорд Глейгрим. Я слышал от брата, что вы весьма одарены, но никогда бы не подумал, что это правда. Я не был готов к подобному.
– Прошу и вас простить меня – я и позабыл, что это пугает. Мои люди уже привыкли или смирились. Я должен был убрать моих новых слуг с вашего пути следования.
– Если бы я знал ранее, что это не выдумки, я бы убедил отца не начинать войны. Хотя бы постарался.
– Я не желаю причинять вред кому-либо, лишь защитить свой народ. Вы прибыли для переговоров, милорд Флейм?
– Признаться, я и сам не понимаю, зачем Верд отправил именно меня. Он хотел передать вам письмо. Письмо… – Юноша проверил кошель на поясе, затем похлопал себя по груди и бокам. – Да где же оно? Простите, я запамятовал, куда дел его. Прошу прощения. – Наконец после хаотичных поисков и сотни извинений он вынул многострадальное письмо из кошеля, в котором искал его не один десяток раз, но по какой-то необъяснимой причине никак не мог увидеть, и протянул правителю.
Раял терпеливо ждал.
Он ощущал на себе осуждающий взгляд матери – в ее глазах отчетливо можно было разглядеть обвинение в издевательствах над ребенком и наведении страха. Она сидела поодаль от лордов с вышиванием в руках и даже что-то делала, однако, как казалось Глейгриму, совсем не опускала к холсту головы.
Хозяин Этернитифелла пробежался по строкам глазами, свернул папирус и пригласил Фейлна за стол. В этот вечер он собирался разделить трапезу только с гостем, однако леди-мать не понимала его вежливых намеков и просьб оставить юношей и тоже присоединилась к ужину.
– Я не голоден, благодарю, милорд Глейгрим.
– Верд попросил принять вас как уважаемого гостя, милорд. Полагаю, в данных обстоятельствах вы можете звать меня по имени. Но мне непонятно, почему наследник ваших земель вынужден отправлять своего брата для безопасности к тем, кого ранее считал врагами.
– Так вот почему я здесь! Я был уверен, что передаю письмо и никому более Верд не может доверять. Он сослал меня сюда!
– Боюсь, что так. Ваш брат попросил применять силу в разумных пределах, чтобы не позволить вам явиться обратно и угодить в эпицентр боевых действий.
– Что, простите?!
Никакой личной информации, кроме приветствия, в котором наследник Дарона называл друга «занудным любителем мертвечины», в послании не наблюдалось, и потому Раял передал его Фейлну для ознакомления.
– Он лишился ума после смерти отца!
– Приношу вам свои соболезнования, милорд Флейм…
– Соболезнования никому не помогают! И зовите меня просто Фейлн, так будет правильнее. Все же я, наверное, ваш пленник. – Перебивать было семейной чертой Флеймов, других доказательств кровных уз и не требовалось.
– …Я понимаю, каково потерять отца. Как пожелаете, я почту за честь обращаться к вам в столь дружественной манере, милорд. Что же касается вашего плена – вы отнюдь не являетесь моим пленником, вы – мой гость и имеете право делать то, что вы желаете. Я не уверен, что вправе держать вас силой, однако советую…
– То есть я могу идти? Сейчас?
– …советую задуматься над словами вашего брата. Верно, он попросил меня об этом неспроста. Быть может, у него есть определенный план действий, коему ваше присутствие может помешать. А быть может, он уверен, что таким образом сохранит хотя бы одного наследника лорда Дарона Флейма. И да, разумеется, вы можете идти, если пожелаете.
– И мертвецы не съедят меня и моих людей?
Раял испытывал противоречивые чувства – с одной стороны, Фейлн показался ему человеком не самого далекого ума, что можно было исправить временем, опытом и стараниями советников и учителей, а с другой, он – первый встреченный знатный человек, что интересовался судьбой своего народа и ставил его с собой на одну ступень.
– Вас никто не тронет.
– Вы и правда отпустите меня? Без требований о золоте и прекращении войны?
– Разумеется. Мне вдоволь хватило держать в плену Верда, ваш брат – удивительный человек, он сумел утомить меня, но при этом разнообразил мои унылые будни прекрасной игрой в шахматы и беседами.
– Вы сказали, что он хочет сохранить наш род и спасти меня. Вы думаете, Верд погибнет?
– Надеюсь, что нет. У Верда есть козырь в рукаве, и не один, не бойтесь, милорд Фейлн.
– Верд – ваш друг? – вдруг в лоб спросил младший сын Дарона Флейма.
– У меня нет верного ответа на данный вопрос, милорд. Я полагал, что мы с ним не враги, однако, признаться, за последние дни, что он находился в моем замке, я успел сблизиться с ним. Да, вероятно, я могу назвать это дружбой.
– Он предупреждал, что вы нудны и говорите очень долгими, сложными и витиеватыми предложениями, смысл которых нельзя уловить сразу.
Леди-мать засмеялась. Она и сама не раз говорила Раялу, что с такой манерой вести разговоры он никогда не заведет хороших приятелей. Похоже, гость являлся доказательством абсолютной противоположности, друг вместо врага – кто этим способен похвастаться?
– Мне кажется, милорд Раял, он подражает вам или стал на вас слишком походить. Такое бывает после длительного общения – Бьол, советник отца, говорил об этом. Верд перенял у вас многие привычки.
– Советую и вам это сделать, милорд. Должно быть, я способен скрывать изменения лучше, раз никто до сих пор не обвинил меня в подобных вещах. Что ж, расскажите, почему Верд не вступил в свои права наследника трона Династии Флейм.
