– Нашли людей, которые напали на вас, – сообщил он, говоря негромко, чтобы не услышали Аланна и Кэйти.
– Вот как! – воскликнула я и тут же испуганно прижала ладонь ко рту. Оглянулась на беседку, но девочки были слишком поглощены рисунками в блокноте, чтобы обращать внимание на нашу беседу. – И кто они?
– Это оказались беглые каторжники. Их поймали и вернули обратно, теперь выпустят не скоро. Надо сказать, прогулка по лесу им на пользу не пошла, оба с ног до головы искусаны дикими муравьями, да еще и несли какую-то чушь о том, что насекомые сами ни с того ни с сего на них набросились!
Я опустила взгляд, но вопросов, не причастна ли я к этому, собеседник задавать не стал, да и как он мог бы догадаться?
– Рада, что им не удалось скрыться. Но вы… рассказали обо мне? В Службе правопорядка знают, что эти люди…
– Нет, госпожа Лоренц. Я решил, что вам будет неприятно оказаться замешанной в таком деле, а если б еще и ваши работодатели узнали, могла бы выйти и вовсе не красивая история. Поэтому и промолчал о вас, сказал, будто сам видел их в лесу.
– Вы совершенно правильно сделали, господин Майер, спасибо! – горячо поблагодарила я молодого человека, и тот снова широко заулыбался.
– Рад, что сумел быть полезным! Пусть это будет нашим секретом.
– Верно, – согласилась я.
Мы с ним еще немного поговорили о разных вещах, больше не касаясь случившегося в лесу, Клаус поделился со мной и девочками интересными фактами о птицах, а после, взяв с нас слово непременно встретиться вновь, отправился к себе.
Когда мы вернулись в особняк, нас ждала новость – леди Глау уволила экономку.
Об этом мне сообщила Энни. Горничную буквально переполняли эмоции, казалось, если не расскажет все немедленно, то попросту лопнет. Услышав ее слова, я в изумлении округлила глаза.
– Из-за чего?
– Вы ведь и без меня знаете, как лорд и леди разбаловали эту грымзу! Миз Смит то, миз Смит се, вот миз Смит и возомнила себя главной в доме! Но, как говорится, два соловья на одной ветке не поют, вот леди Глау и прищемила ей хвост!
– Но куда же она теперь пойдет?
– Да полноте, миз, вам ли о том печалиться! У грымзы опыта хватает, устроится прислугой в какой-нибудь другой дом. Вы лучше подумайте, куда сами пойдете, когда леди и вам на дверь укажет!
– Ты подслушивала тот наш разговор?
– Так, постояла маленько под дверью, – хмыкнула Энни. – Да тут и удивляться нечему! Я и прежде не раз слыхала, как она говорила лорду Милтону, что барышень надобно отправить в школу, а он все не соглашался, жалел их. Ах, добрые наши господа… Знали бы они, что здесь теперь творится!
– Но по какому праву леди Глау распоряжается в доме еще до решения суда об опекунстве?
– Да ведь не только в этом дело! Она же одна осталась из всей семьи Милтонов! Родителей не стало, братьев тоже, зато у нее есть муж и может родиться сын…
– Сын? – не поняла я, к чему клонит собеседница.
– Ну да! И он-то и станет здесь хозяином! Получит поместье!
– А как же Аланна и Кэйти?
– Так ведь они же девочки, миз! Конечно, они ни в чем не нуждаются, и у них будет хорошее приданое, как и положено! Но наследование передается только по мужской линии, так-то! Будь у хозяев не две дочки, а сынок, само собой, все отошло бы ему. Но, раз он так и не родился, а старший брат нашего лорда Милтона и вовсе скончался бездетным и даже неженатым, то следующий кандидат – сын их сестры, которому можно будет дать двойную фамилию!
– Вот как… – задумчиво протянула я. Не догадывалась, что все так сложно. – Но ведь это же не означает, что опекуном непременно станет она? Лорд Винтергарден тоже девочкам не чужой! Королевский суд может выбрать и его!
– Может, конечно, но все ж таки леди Глау женщина и замужняя, – подтвердила мои опасения горничная, и я тяжело вздохнула.
Если Мередит Глау хладнокровно выгнала из дома экономку, которая прослужила тут много лет, меня и вовсе не пожалеет.
Глава 27
Как я ни старалась удержать своих воспитанниц в неведении о намерениях леди Глау, им все равно стало известно об этом из пересудов слуг, которые не слишком-то заботились о том, чтобы их не услышали девочки. Аланна и Кэйти вбежали в ученическую, рассерженные и взволнованные. Увидев их такими, я сразу поняла – то, чего я боялась, случилось.
– Это правда? – топнула ногой, обутой в бархатную туфельку, старшая барышня Милтон.
– О чем ты? – отозвалась я, стараясь казаться спокойной.
– Вы знаете, миз Лоренц! Тетя Мередит действительно хочет отправить нас в школу? Я уже не ребенок и имею право знать! – выпалила она.
– Да, – со вздохом ответила я. – Но это случится лишь в том случае, если леди Глау получит опекунство над вами. А пока она не вправе решать вашу судьбу.
– Тетя Мередит не любит нас, – сказала Кэйти, и ее красивые, как у матери, глаза наполнились слезами. – Почему она нас так не любит, миз Лоренц? Что мы ей плохого сделали?
От ее недетского и в то же время полного искренности отчаяния у меня разрывалось сердце. Я притянула к себе девочку и неловко обняла ее. Она в ответ, всхлипывая, обвила мою шею руками.
Аланна не плакала. Сдерживалась, считая себя взрослой. Но и ее губы подрагивали, когда она спросила:
– Значит, мы скоро отсюда уедем?
– Если опекуном станет ваш дядя Доминик, он не отошлет вас из дома.
– Но дядя Доминик не сможет жить здесь с нами, он ведь работает в столице. Значит, мы переедем в его городской особняк? И вы вместе с нами, миз?
– Давайте дождемся его приезда, тогда и посмотрим, что он скажет, – проговорила я, поглаживая шелковистые волосы малышки Кэйти. – Пока еще ничего не ясно. Мы должны надеяться на лучшее.
– Но тетя Мередит уволила экономку. Она может и вас тоже уволить. А мы к вам уже привязались…
– Я тоже! – откликнулась я, ничуть не покривив душой. Никогда прежде не подозревала в себе такой любви к детям. Но эти девочки, такие светлые, открытые в своем простодушии, что-то затронули во мне.
Только человек с ледяным сердцем мог не полюбить их. Должно быть, в груди Мередит Глау именно такое. Ледышка, а не живое бьющееся сердце!
В тот же вечер, растревоженная этой беседой, я снова попыталась разговорить кухарку. Спустившись в кухню, застала ее за перебиранием крупы для завтрашнего завтрака и предложила свою помощь. Она округлила глаза.
– Да неужто вы умеете это делать, миз? С вашими-то беленькими ручками! Небось и не готовили никогда в жизни!
– Вот вы меня и научите, – произнесла я, обратившись к ней уважительно, как к старшей.
– А вы еще та лиса! – хмыкнула женщина. – Недаром рыжая! Опять выспрашивать будете?
