Попробовать выбраться одному? Зараза, одного ведь и правда могут не заметить… А могут и заметить. Да и не хочется получить пулю в спину от своих же часовых, наверняка имеющих четкие инструкции насчет дезертиров.
Думай, голова, думай…
Эврика! Есть решение – и какое же оно, блин, простое! Почему раньше-то не додумался?! Так, нужно срочно поднимать Перминова, если у нас и есть шанс вырваться из западни, то только сейчас, ночью.
Главное, чтобы лейтенант меня услышал и понял…
– Товарищ лейтенант! Товарищ лейтенант, проснитесь!
Перминов, которого я просто беспощадно трясу за плечо, нехотя открывает глаза – но тут же взгляд их становится осмысленным, и он тревожно спрашивает:
– Немцы?!
– Немцы, немцы. Только не сейчас, а завтра днем нас здесь всех и поджарят из огнеметов. Нужно уходить!
Что-то такое сквозит во взгляде командира… Что-то очень близкое к тому, чтобы послать меня в далекое эротическое путешествие и обязательно пешком, да с емким целеуказателем в три буквы. А еще явственное желание хоть как-то наказать меня за дерзость – в целом, у армейского начальника наверняка ведь должны быть свои рычаги воздействия? «Губа» там, наряды, хозяйственные работы – ну, это первое, что приходит в голову. Однако мгновение спустя готовый уже разразиться гневной отповедью Перминов вдруг шумно выдыхает и вполне себе спокойно спрашивает:
– И как ты себе это представляешь, боец? Немцы доты окопами окружили, осветительные ракеты пускают каждые десять минут, пулеметчики у них дежурят – покрошат нас на хрен на прорыве, и все дела.
– Товарищ лейтенант, это если мы в сторону Беловежской пущи будем прорываться. А если к реке?
Секунд десять командир молчит, словно бы удивленный моим предложением. Потом неверяще качает головой:
– Ну, спустимся мы к Бугу, а дальше-то что? Все лодки и плоты немцы наверняка отогнали на ту сторону, но даже если и не отогнали – заметят нас при сплаве по реке. Да даже раньше заметят: вон, в поле у них дежурные пулеметные расчеты также регулярно в нашу сторону постреливают да ракеты осветительные запускают. Попытаемся с боем прорваться – так уже с той стороны «люстры» в воздух пустят, десятка два, и при их свете минометами да пулеметами на станках покрошат!
Подивившись необычному и такому гражданскому названию «люстры», от которого тут же повеяло семейным празднованием и домашним застольем, после короткой паузы спрашиваю:
– А если по-тихому один из расчетов снять? Они ведь сами свое расположение выдали. Все же за спиной их хотя бы окопов нет, только пулеметные гнезда. Если получится уделать фрицев без шума, отряд сумеет спуститься к берегу и незаметно обойти вдоль реки дозоры фрицев. А там уже и на рывок можно!
Лейтенант тихонько присвистнул:
– Экий ты, Самсонов! По-тихому снять! Кто снимать-то будет, где ты у нас видишь матерых зубров ОСНАЗА?
ОСНАЗ – это, видать, местный спецназ, оно и по смыслу, и по звучанию подходит. Однако же Перминов прав – показавшаяся гениальной идея прорываться там, где прорыва ждут меньше всего, начинает трещать по швам при столкновении с убийственной логикой лейтенанта. И все же я не сдаюсь:
– Так если погибнем, то хотя бы на рывке, в атаке! Тошно же умирать в выжженном каземате!
Наш разговор будит двух младших лейтенантов из гарнизона, спящих здесь же, рядом с начальником заставы. И один из них, протерев глаза, неожиданно горячо меня поддерживает:
– Товарищ лейтенант, боец ведь дело говорит, тошно умирать от огня, запертым в доте! Но я предлагаю ударить по окопам – все одно помирать, но так хоть сколько-то гансов успеем шлепнуть!
Впервые слышу именование «ганс». Но подходит не хуже, чем «фриц». Между тем в обсуждение включается третий командир:
– Можно сформировать две группы по два человека, дать им последние гранаты. Пусть подползут к дежурным расчетам и закидают их гранатами, а там всем остальным – на рывок и в окопы! Гульнем напоследок, посмотрим, чьи зубы крепче!
Н-да, не туда потянуло офицеров, не на прорыв и спасение, а на верную смерть. И ведь я сам же и подал им идею…
Неожиданно голову осеняет очередная догадка:
– А что, если все же удастся снять пулеметчиков бесшумно? Не лучше ли тогда попытаться уйти вдоль берега Буга?
Перминов прерывает обсуждение одним лишь словом, жестко выделив его интонацией:
– Как?
Быстро все обмозговав, отвечаю:
– Мне нужно две небольшие, но крепкие палки. И, если есть, лишняя гимнастерка, точнее, рукав от нее.
Без лишних вопросов все требуемое находится в течение пяти минут. А люди в доте уже просыпаются, протирают глаза – и тут же, заслышав о возможном прорыве, начинают возбужденно его обсуждать.
Между тем под внимательными взглядами командиров, я приладил обе палки к тонкому стволу Р-38, уперев их в ствольную коробку, после чего принялся туго, жестко обматывать их рукавом гимнастерки. Поверху для надежности зафиксировал телефонным кабелем.
Там же, где палки выступали за ствол – примерно так сантиметров на пятнадцать, я перемотал их восьмеркой, а поверху еще в два витка и также зафиксировал телефонным кабелем.
– Сейчас пробовать не будем. Но ткань должна заглушить первый выстрел и второй, а возможно, и третий, заодно погасив вспышки. Если подползти ближе, можно просто перестрелять расчет.
Оба младших лейтенанта с восхищением взирают на меня, а вот Перминов смотрит задумчиво…
– А хрен его знает… Может, и получится. Только ведь фрицы, заприметив, что расчет осветительные ракеты не пускает, тут же забеспокоятся, пустят сразу несколько «люстр» и все равно нас увидят.
Тут меня неожиданно поддержал один из младших лейтенантов:
– Снимать расчет нужно сразу после запуска, пока осветительная ракета висит в воздухе. Ведь внимание соседей в этом случае будет приковано к пространству между дотами и рекой, а не к самому караулу. Сняв расчет, товарищ подаст нам условный сигнал, и отряд придет в движение. Отсчитав десять минут, он снова пустит «люстру», но мы за это время уже должны пройти. В крайнем случае пустит в сторону. Спуститься к реке да убраться подобру-поздорову, прежде чем немчура нас заметит… Полчаса быстрого шага – и мы обойдем кольцо окружения.
– Давай так, боец, – летеха обращается ко мне, – если снимешь часовых без шума, мы идем вперед. Пока обойдем окоп, пускаешь первый «светлячок», строго соблюдая интервал времени, но у тебя же вон и часы есть! Пока спускаемся к берегу, еще одну «люстру» зажжешь… И четыре для верности, чтобы мы успели уйти. После четвертой снимаешься сам и уходишь от реки вправо – там роща есть, в ней и будем укрываться. В помощь тебе дадим еще одного бойца и будем ждать твоего прихода в роще – ее хорошо видно с берега, идти как раз полчаса. Ждем ровно час. Если не появитесь за это время или поднимется стрельба, мы тут же снимаемся и уходим. А на твое имя наградной лист с перечислением всех заслуг. Идет?
