Из лесу вышел Галанд.
— Они ушли на север и вряд ли вернутся, — доложил он,
— Хорошо! Все потрудились на славу.
Галанд сел рядом с братом. Рения подала знак Тенаке, и они вдвоем отошли от костра.
— В чем дело? — спросил он.
— Этот чернокожий вооружен до зубов. За голенищами он носит два ножа, в лесу оставил меч и два лука. Под трупом его коня лежит сломанный топор. Он один стоит целой армии.
— Так что же?
— Случайной ли была наша встреча?
— Думаешь, он нас выслеживал?
— Не знаю. Но он убийца, я это чувствую. Его паломничество как-то связано со смертью. И Ананаису он тоже не понравился.
— Не тревожься, — мягко сказал он.
— Я не надирка, Тенака, и не так слепо верю в судьбу.
— Это все, что тебя беспокоит?
— Нет. Взять хотя бы этих двух братьев: они нас не любят.
Между нами нет настоящей близости — мы все чужие, нас свел вместе случай.
— Эти братья — сильные мужчины и хорошие воины. Уж в этом я знаю толк. Знаю я и то, что они относятся ко мне с подозрением, но тут уж ничего не могу поделать. Со мной так всегда было. Однако у нас общая цель, и со временем они приучатся доверять мне. Муха и Белдер? Не знаю, но вреда они нам не причинят. Что до Басурмана — если он охотится за мной, я убью его.
— Если сумеешь.
— Верно. Если сумею, — улыбнулся он.
— Тебя послушать — так все очень просто, а я думаю иначе.
— Ты все принимаешь слишком близко к сердцу. То ли дело надиры: они справляются с трудностями по мере их возникновения и ни о чем не беспокоятся.
— Никогда не прощу тебе, если ты позволишь убить себя.
— Тогда стереги меня, Рения. Я доверяю твоему чутью — это чистая правда. И насчет Басурмана ты права. Он убийца и, возможно, выслеживал нас. Любопытно посмотреть, что он теперь предпримет.
— Попросит, чтобы мы взяли его с собой.
— Да, но это само собой разумеется. Он чужой в нашей стране и один раз уже подвергся нападению.
— Лучше будет, если мы ему откажем. Мы и так уже слишком заметны с твоим громадным другом под черной маской. Не хватало только чернокожего в голубых шелках.
— Да уж. Боги — если они существуют — любят порой подшутить.
— Мне совсем не смешно, — сказала Рения.
Тенака очнулся от крепкого сна, широко раскрыв глаза, и страх коснулся его холодной рукой. Он встал. Луна светила ненатурально ярко, словно волшебный фонарь, и ветви деревьев раскачивались с шорохом, хотя никакого ветра не было.
Тенака посмотрел вокруг — все его спутники спали. Он опустил глаза — и остолбенел: его тело лежало на земле, завернутое в его одеяла. Тенаку пробрала дрожь.
Что это — смерть?
Из всех жестоких шуток, которые могла бы сыграть судьба...
Легкое дуновение, похожее на воспоминание о вчерашнем ветре, заставило его обернуться. На краю леса стояли шестеро в черных доспехах, с черными мечами в руках. Образовав полукруг, они двинулись к Тенаке. Он потянулся за своим мечом, но рука прошла сквозь рукоять, как сквозь туман.
— Ты обречен, — сказал безликий голос. — Дух Хаоса зовет тебя.
— Кто вы? — спросил Тенака и устыдился дрожи в своем голосе.
Черные рыцари ответили ему издевательским смехом.
— Мы — твоя смерть.
Тенака попятился.
— Ты не сможешь убежать. Даже с места не сдвинешься, — сказал голос.
Тенака застыл как вкопанный. Ноги не слушались его, а рыцари подходили все ближе.
Внезапно его охватил покой, и рыцари остановили свое медленное движение. Тенака оглянулся — рядом с ним стояли шестеро воинов в серебряных доспехах и белых плащах.
— Сюда, псы мрака! — сказал один из них.
— Мы придем, — ответил черный рыцарь. — Но не по твоему зову. — И черные один за другим отступили в лес.
Тенака, растерянный и испуганный, медленно обернулся, и серебряный воин опустил руку ему на плечо.
— Усни теперь. Исток защитит тебя.
И тьма укрыла Тенаку словно одеяло.
Утром шестого дня они вышли из леса на широкую равнину, простирающуюся от Скултика до Скодийских гор. Далеко на юге стоял город Карнак, и его белые шпили едва маячили на зеленом горизонте. Кое-где еще белел снег, но первая трава уже тянулась к солнцу.
Тенака, заметив дым, вскинул руку.
— Это не трава горит, — сказал Ананаис, заслоняя глаза от яркого солнца.
— Горит деревня, — заявил Галанд. — По нынешним временам дело обычное.
— Неладно живется на вашей земле. — Басурман сложил свою котомку и седельные сумки. К котомке были привязаны окованный медью щит из дубленой буйволиной кожи, лук из рога антилопы и колчан телячьей кожи.
— Твоего снаряжения достало бы на целый взвод «Дракона», — проворчал Ананаис.
— Оно мне дорого как память, — ухмыльнулся Басурман.
— Лучше нам в эту деревню не соваться, — сказал Муха. Его длинные волосы слиплись от пота — сказывался недостаток закалки. Они присел рядом с поклажей Басурмана.
Ветер переменился и принес стук лошадиных копыт.
— Всем рассредоточиться и залечь, — скомандовал Тенака, и все упали ничком в траву.
На пригорке показалась женщина — она бежала из последних сил, и золотистые волосы развевались у нее за спиной. На ней были зеленая шерстяная юбка и бурая шаль. На руках она держала отчаянно вопившего ребенка.
То и дело она в ужасе оглядывалась назад. За ней гнались конные, и до леса было еще очень далеко, но она все бежала и бежала — прямо на укрывшегося в траве Тенаку.
Ананаис выругался и встал. Женщина с визгом свернула влево — в объятия Басурмана.
Солдаты осадили лошадей. Их командир спешился. Бронзовые доспехи сверкали на солнце, поверх лат развевался дельнохский красный плащ.
— Спасибо за помощь, — сказал он, — хотя мы обошлись бы и без нее.
Женщина затихла и в отчаянии приникла головой к широкой груди Басурмана.
Тенака улыбнулся. Двенадцать солдат, одиннадцать из них — в седлах. Деваться некуда — придется отдать им женщину.
Но тут стрела вонзилась в шею ближнего всадника, и он свалился с седла. Тенака ошеломленно раскрыл глаза. Вторая стрела попала другому солдату в грудь — конь взвился на дыбы, всадник рухнул на землю. Быстро выхватив меч, Тенака вогнал его в спину обернувшегося к солдатам офицера.
