— Ну, не знаю. Хотя бы достать меч. Помочь вам!
— Успеешь еще. Как обстоят дела в Дельнохе?
— Не знаю. Я уехал оттуда пять лет назад, а до того провел десять лет в Дренане.
— Кто там правит?
— Не Бронзовый Дом. Оррина отравили, и Цеска посадил на его место своего человека. Его зовут Матракс. А почему ты спрашиваешь?
— Мои планы изменились.
— Каким образом?
— Я собирался убить Цеску.
— А теперь?
— Теперь я задумал нечто еще более глупое. Я намерен собрать армию и свергнуть его.
— Ни одна на свете армия не сможет побороть полулюдов. Боги мои, приятель, — даже «Дракон» ничего не смог с ними поделать!
— В жизни ничто не дается легко, Арван. Но меня как раз этому и учили — командовать армиями. Сеять смерть и разрушение. Ты слышал, что сказали Парсаль и Галанд, — это верные слова. Человек должен выступать против зла там, где его видит, и вкладывать в эту борьбу все свои способности. А убийца из меня никудышный.
— Где же ты найдешь эту свою армию?
— Мне нужна твоя помощь, — улыбнулся Тенака. — Ты должен взять Дельнох.
— Ты серьезно?
— Еще как!
— Ты хочешь, чтобы я в одиночку взял крепость, которая дважды давала отпор надирским ордам? Но это безумие!
— Ты происходишь из Бронзового Дома. Подумай хорошенько. Способ есть.
— Если ты уже знаешь этот способ, почему тогда сам этого не сделаешь?
— Я не могу. Я из дома Ульрика.
— К чему такая таинственность? Скажи мне, что надо' делать.
— Нет. По-моему, ты слишком дешево себя ценишь. Мы задержимся в Скодии и посмотрим, как там дела. А потом мы с тобой приведем армию.
Муха широко раскрыл глаза.
— Надирскую армию? — прошептал он, и кровь отхлынула от его лица. — Ты хочешь привести сюда надиров?
— Только в том случае, если ты возьмешь Дрос-Дельнох!
7
Настоятель терпеливо ждал в темной библиотеке, облокотись о стол, сомкнув пальцы и закрыв глаза. Трое других сидели напротив него неподвижные, словно статуи. Настоятель открыл глаза и оглядел их.
Аквас, сильный, чуткий и преданный.
Скептик Балан.
Истинный мистик Катан.
Их души странствовали, выслеживали Черных Храмовников, прятали в тумане следы Тенаки-хана и его спутников.
Аквас вернулся первым. Он открыл глаза и почесал свою светлую бороду. Вид у него был измученный.
— Нелегко это, отец, — сказал он. — Сила Черных Храмовников очень велика.
— Наша тоже. Продолжай.
— Их двадцать человек. В Скултике на них напала шайка разбойников, но Храмовники перебили всех с поразительной легкостью. Они в самом деле превосходные воины.
— Далеко ли от них Факелоносец?
— Меньше чем в сутках пути. Нам не удастся слишком долго обманывать их.
— Даже несколько дней сейчас бесценны. Они не пытались еще раз напасть на него ночью?
— Нет, отец, — но думаю, еще попытаются.
— Отдохни теперь, Аквас. Пусть Торис и Ланнад сменят тебя.
Настоятель вышел из комнаты, прошел по длинному коридору и медленно спустился вниз, в огород Декадо. Темноглазый монах встретил его улыбкой.
— Пойдем со мной, Декадо. Я хочу показать тебе кое-что.
Ни слова более не говоря, он повернулся и повел монаха вверх по ступеням, к дубовой двери. Декадо остановился на пороге — за все годы в монастыре он ни разу не поднимался туда.
— Пойдем! — обернулся к нему настоятель.
За дверью было темно. Необъяснимый страх охватил садовника — казалось, его мир ускользает от него. Он задрожал, сглотнул комок, глубоко вздохнул и последовал за настоятелем.
Они шли через лабиринт коридоров, но Декадо не смотрел ни вправо, ни влево, не сводя глаз с серой сутаны идущего впереди. Настоятель остановился перед дверью в форме древесного листа. Ручки на ней не было.
— Откройся, — прошептал настоятель, и дверь медленно ушла вбок, в стену. За ней открылось длинное помещение Тридцать серебряных доспехов поблескивали в полумраке, покрытые ослепительно белыми плащами. Перед каждым стоял столик с мечом в ножнах и шлемом, увенчанным плюмажем из белого конского волоса.
— Знаешь, что это такое? — спросил настоятель
— Нет. — С Декадо градом лился пот. Он протер глаза, и настоятель с тревогой заметил в его взгляде прежнюю настороженность.
— Это доспехи, которые носили Дельнохские Тридцать, возглавляемые Сербитаром, — те, что погибли в бою во время Первой Надирской войны. Слышал ты о них?
— Конечно.
— Расскажи мне, что ты слышал.
— К чему все это, отец настоятель? Меня ждет работа в саду.
— Расскажи мне о Дельнохских Тридцати, — приказал настоятель.
Декадо откашлялся.
— Они были монахи-воины — не такие, как мы. Они обучались воинскому искусству долгие годы, а потом выбирали себе войну и шли на нее умирать. Сербитар привел Тридцать в Дельнох, и там они помогли Бронзовому Князю и Друссу-Легенде. Сражаясь вместе, они обратили вспять орды Ульрика.
— Но почему священники взялись за оружие?
— Не знаю, отец. Это для меня непостижимо.
— Так ли?
— Ты учил меня, что всякая жизнь для Истока священна и что убийство — преступление перед Господом.
— И все же мы должны сражаться со Злом.
— Но не оружием Зла.
— Допустим, мужчина занес копье над ребенком. Что ты будешь делать?
— Я остановлю его — но не убью.
— Как ты его остановишь? Ударом?
— Да, возможно.
— Допустим, он неудачно упал, ударился головой и умер?
— Нет... да... не знаю.
— Будет ли на тебе грех? Мы стремимся к миру и гармонии, сын мой, — мы жаждем их всею душой. Но мир вокруг нас диктует свои требования. В этой стране более нет гармонии. Здесь правит Хаос, и страдания народа ужасны.
— Скажи то, что хочешь сказать мне, отец.
— Это нелегко, сын мой, ибо мои слова причинят тебе великую боль. — Настоятель положил руки ему на плечи. — Это — Храм Тридцати. И мы готовимся выступить против Тьмы.
— Нет! — отпрянул Декадо.
— Я хочу, чтобы ты выступил вместе с нами.
