Острый Нож, раздавив склянку, нарушил равновесие, и смертельная ловушка сработала. Но как избежал смерти Тенака? Череп с ругательством вошел внутрь. Если полукровка прошел здесь, пройдет и он. Как только Череп исчез за дверью, Тенака вышел из-за статуи хана. Он изучил ловушку, в которой погиб Острый Нож, и осторожно вступил в гробницу.
В коридоре, ведущем от входа, было бы совсем темно, если б не странный зеленый свет, испускаемый стенами. Тенака опустился на четвереньки и пополз, внимательно оглядывая стены по обе стороны от себя. Здесь должны быть еще ловушки — но где?
Коридор кончился у винтовой лестницы, ведущей вниз, в недра гробницы. Верхние ступеньки на вид казались прочными. Стена вдоль лестницы обшита кедром. Тенака присел на первую ступеньку. Зачем обшивать деревом лестничный колодец?
Он отодрал от стены дощечку и двинулся вниз, ощупывая каждую ступеньку. На полпути что-то сдвинулось под его правой ногой, и Тенака отдернул ее. Он положил на ступени кедровую дощечку, лег на нее и поднял ноги. Доска заскользила вниз, и Тенака услышал, как свистнул над головой стальной клинок. Доска летела все быстрее. На ее пути еще трижды встречались ловушки, но Тенака благодаря скорому скольжению остался невредим. Он уперся ногами в стенки, чтобы замедлить ход, — руки и ноги покрылись синяками от такой езды.
Лестница кончилась, и доска вылетела из-под Тенаки. Он свернулся в комок, и его швырнуло о дальнюю стену. С ворчанием переместившись на колени, он ощупал ребра. По меньшей мере одно было сломано. Тенака огляделся. Где же Череп? Ответ не заставил себя ждать: услышав на лестнице грохот, Тенака усмехнулся и отполз подальше. Мимо пролетел Череп — его доска раскололась в щепки, он взвился в воздух и шмякнулся о стену. Тенака поморщился.
Череп со стоном поднялся на ноги, увидел Тенаку и выпрямился.
— Я сразу сообразил, что ты задумал, полукровка!
— Ты меня удивил. Как ты сумел остаться позади?
— Спрятался за трупом.
— Ну, вот мы и пришли. — Тенака указал на саркофаг, стоящий на возвышении посреди подземелья. — Остается только взять шлем.
— Верно, — настороженно сказал Череп.
— Открой гроб, — улыбнулся Тенака.
— Сам открой.
— Полно, братец. Не можем же мы торчать тут до конца дней своих. Откроем его вместе.
Череп сощурился. Гроб наверняка снабжен смертельным механизмом, а умирать Черепу не хотелось. Но если позволить Тенаке открыть саркофаг, то он завладеет не только шлемом, но, что еще важнее, и мечом Ульрика.
— Ладно, — хмыкнул Череп. — Давай вместе.
Они навалились на мраморную крышку, и она со скрипом подалась. Еще усилие — и крышка свалилась на пол, расколовшись натрое. Череп потянулся за мечом, лежащим на груди у скелета. Тенака схватил шлем и отскочил на ту сторону гроба.
— И что же теперь, братец? — ухмыльнулся Череп.
— Шлем-то у меня.
Череп рубанул мечом, но Тенака увернулся.
— Этак мы весь свой век будем бегать вокруг этого гроба, — сказал он.
Череп сплюнул. Тенака прав — какой прок от меча, если он не достает до противника?
— Отдай мне шлем — тогда мы оба останемся живы. Ты поступишь ко мне на службу, и я сделаю тебя своим первым воеводой.
— Служить тебе я не стану, но шлем отдам — с одним условием.
— Назови его!
— Ты отпустишь со мной в Дренай тридцать тысяч всадников.
— Но зачем?
— После объясню. Ты клянешься?
— Клянусь. Давай шлем.
Тенака перебросил шлем через гроб. Череп поймал его и нахлобучил себе на голову, поморщившись, когда острый край оцарапал ему кожу.
— Ты дурак, Тенака. Разве не говорил Аста-хан, что вернется только один из нас? Теперь я владею всем!
— Ничем ты не владеешь, тупица. Ты уже мертв!
— Пустое, — осклабился Череп.
— Последняя шутка Ульрика! — засмеялся Тенака. — Никто не может носить его шлем. Разве ты не почувствовал, как отравленный шип пронзил твою кожу?
Меч выпал из руки Черепа, и ноги подогнулись под ним. Он попытался встать, но смерть увлекла его за собой в глубокую яму. Тенака забрал шлем и вернул меч в гроб.
Он медленно взошел по лестнице, сторонясь торчащих из стены клинков, вышел на воздух и сел, держа шлем на коленях. Бронза была оторочена белым мехом и украшена серебряной нитью.
Далеко внизу сидел, глядя на луну, Аста-хан, и Тенака спустился к нему.
— Привет тебе, Тенака-хан, повелитель народов! — сказал старик, не глядя в его сторону.
— Верни меня домой, — приказал Тенака.
— Не теперь еще.
— Почему?
— Есть человек, с которым ты должен увидеться. Белый туман начал клубиться над землей, и из него выступила мощная фигура.
— Молодцом, — сказал Ульрик.
— Спасибо, мой повелитель.
— Ты сдержишь слово, данное своим друзьям?
— Да.
— И поведешь надиров помогать дренаям?
— Поведу.
— Так и должно. Человек должен быть верен своим друзьям. Но рано или поздно тебе придется покорить Дренай. Пока он существует, надиры не достигнут вершин.
— Я знаю это.
— И ты готов завоевать их... низвергнуть их империю?
— Готов.
— Хорошо. Следуй за мной в туман.
Тенака повиновался, и хан вывел его к берегу темной реки. Старик, сидевший там, обернулся к ним, и Тенака узнал Олена, бывшего служителя Истока, умершего в казармах «Дракона».
— Ты сдержал свое слово? — спросил он. — Позаботился о Рении?
— Да.
— Тогда присядь рядом, и я тоже сдержу свое.
Тенака сел, и старик откинулся назад, глядя на бурлящие темные воды.
— Я нашел много машин, принадлежавших Древним. Я изучал их книги и заметки. Я раскрыл почти все их тайны. Они знали, что их конец близок, и оставили множество ключей для будущих поколений. Известно ли тебе, что Земля — это шар?
— Нет.
— Тем не менее это так. На макушке этого шара лежит страна льдов, а под ней, у основания, — другая такая же. На середине шара стоит адская жара, и он вращается вокруг Солнца. Знал ты об этом?
— Олен, у меня нет времени. Что ты хотел сказать мне?
— Прошу тебя, воин, выслушай меня. Я так хотел поделиться с кем-нибудь этим знанием. Для меня это важно.
— Хорошо, говори.
— Земля вращается, и ее ледяные шапки растут. День ото дня они обрастают льдом — и так многие тысячи лет. В конце концов шар начинает вихляться на бегу — а после переворачивается. И когда это происходит, океаны заливают сушу, а лед расползается и покрывает целые континенты. Это и есть конец света. Именно это случилось с Древними. Видишь ли ты теперь, сколь тщетны человеческие мечты?
