— Ко мне пришел человек — он велел идти сюда и ждать тебя.
— Что за человек?
— Это было во сне.
Катан сел рядом с мальчиком.
— Он в первый раз приходит к тебе?
— Именно этот человек? — Да.
— Этот — впервые. Но я часто вижу других, и они говорят со мной.
— А что-нибудь волшебное ты умеешь делать, Сеорл?
— Да.
— Что?
— Иногда, когда я трогаю вещи, я знаю, откуда они взялись. Я вижу разные картины. А иногда, когда люди сердятся на меня, я слышу, что они думают.
— Расскажи мне о человеке, который к тебе приходил.
— Его зовут Абаддон. Он сказал, что он настоятель Мечей. Катан склонил голову и закрыл лицо руками.
— Почему ты грустишь? — спросил Сеорл. Катан глубоко вздохнул и улыбнулся.
— Больше уже не грущу. Моя грусть прошла. Ты Первый, Сеорл, но будут и другие. Ты поедешь со мной, и я научу тебя разным вещам.
— И мы станем героями, как тот, черный?
— Да. Мы станем героями.
Войско Цески подошло на рассвете. Оно наступало колоннами по десять рядов, и впереди шел Легион. На равнине армия разделилась надвое, одна половина свернула в долину Магадона. Ананаис с Торном, Лейком и еще дюжиной человек подъехал всего час назад. Теперь он, облокотясь на стену, смотрел, как неприятель разбивает лагерь. Вторая половина армии направилась к Тарску.
В Магадоне осталось двадцать тысяч закаленных в боях ветеранов — но ни императора, ни его полулюдов пока еще не было видно.
Ананаис прищурился, глядя на восходящее солнце.
— Кажется, это Дарик там, в середине. Нам оказывают большую честь!
— Я бы обошелся без подобных почестей, — пробурчал Торн. — Он настоящий мясник!
— Не только, мой друг, — он отменный полководец, а стало быть, мясник высшей категории.
Защитники молча и угрюмо, как завороженные, наблюдали за приготовлениями врага. За войском следовали телеги, груженные наспех сколоченными лестницами, железными крючьями, веревками и провизией.
Час спустя, когда Ананаис спал на траве, на равнине появились полулюды Цески. Молодой воин спешно разбудил генерала — тот протер глаза и сел.
— Звери пришли, — прошептал юноша. Ананаис, видя его страх, потрепал его по плечу.
— Ты, парень, не бойся, а лучше заткни за пояс палочку.
— Палочку?
— Ну да. Как они подойдут поближе, кинь им палочку и крикни: «Возьми!»
Шутка не помогла, но Ананаис развеселился и взобрался на стену с ухмылкой.
Декадо уже стоял там, опершись о деревянный приклад громадного самострела. Вид у предводителя Тридцати был измученный, и глаза смотрели в пространство.
— Как ты, Дек? Здорово устал, я вижу.
— Старость не радость, Черная Маска.
— Хоть ты-то не начинай. Зови меня по имени.
— Прозвище тебе больше подходит, — усмехнулся Декадо. Полулюды расположились за лагерем, вокруг одинокого шатра из черного шелка.
— Это Цеска, — сказал Ананаис. — Он себя бережет.
— Похоже, все полулюды достанутся нам, — заметил Декадо. — Я не видел, чтобы они разделялись.
— Стало быть, нам везет. Но с их точки зрения все это имеет смысл. Им все равно, которая стена падет первой, — стоит взять одну, и нам конец.
— Тенака будет здесь через пять дней, — напомнил Декадо.
— Да, только нас здесь уже не будет.
— Ананаис, а что, если...
— Что?
— Так, ничего. Как ты думаешь, когда они атакуют?
— Ненавижу, когда люди так делают. Что ты хотел сказать?
— Ничего. Забудь об этом.
— Какого черта с тобой происходит? Ты унылый, точно больная корова.
Декадо через силу засмеялся.
— Просто с годами я становлюсь серьезнее. Подумаешь, было бы о чем беспокоиться — каких-то двадцать тысяч солдат да кучка зверья.
— И то верно. Бьюсь об заклад, от Тенаки они побегут очень быстро.
— Хотел бы я на это посмотреть.
— Если бы наши желания были водой, мы все были бы рыбами. — Ананаис снова спустился вниз и устроился на траве, чтобы продолжить прерванный сон.
Декадо, сидя на парапете, смотрел на него.
Нужно ли скрывать от Ананаиса, что Тенака теперь стал ханом самого враждебного дренаям народа? И нужно ли ему об этом говорить? Он верит Тенаке, а вера таких людей, как Ананаис, прочнее стали-серебрянки. У Ананаиса в голове не укладывается, что Тенака может его предать.
Это доброе дело — дать ему умереть с незапятнанной верой.
Или нет?
Зачем лишать человека права знать истину?
— Декадо! — позвал кто-то у него в голове. Это был Аквас.
Декадо закрыл глаза и сосредоточился. — Что?
— Враг прибыл к Тарску. Полулюдов не видно.
— Они все здесь.
— Тогда мы перейдем к вам, хорошо?
— Да. — Декадо оставил восемь монахов с собой в Магадоне, а девятерых отправил в Тарск.
— Мы последовали твоему совету и проникли в разум одного из зверей— но не знаю, понравится ли тебе то, что мы обнаружили.
— Говори.
— Они все из «Дракона»! Цеска начал вылавливать их еще пятнадцать лет назад, а некоторые были взяты в плен при недавнем разгроме «Дракона».
— Понятно.
— Это имеет какое-то значение?
— Нет. Только еще горше становится.
— Мне очень жаль. Будем исполнять то, что задумали?
— Да. Ты уверен, что их нужно подпустить поближе?
— Уверен. Чем ближе, тем лучше.
— Что Храмовники ?
— Они пробили нашу защиту. Мы едва не лишились Балана.
— Как он теперь?
— Лучше. Ты сказал Ананаису о Тенаке-хане?
— Нет.
— Что ж, тебе виднее.
— Надеюсь. Приходите поскорее.
Ананаис крепко спал на траве. По прошествии часа Валтайя принесла ему жареного мяса с горячим хлебом, и они вдвоем перешли в тень деревьев, где он снял маску и стал есть.
Валтайя не могла выносить этого зрелища. Она отошла, чтобы нарвать цветов, и только потом вернулась к нему.
