Он отразил очередной удар и вогнал под черный шлем клинок. Враг упал, выронив меч. Ананаис подхватил оружие и бросился в гущу боя, орудуя уже двумя мечами. Кровь сочилась у него из множества мелких ран, но силы его не иссякали.
Позади за стеной поднялся рев. Ананаис не мог обернуться, но он увидел испуг в глазах захватчиков. Рядом внезапно возникла Райван с мечом и щитом. Вскоре враг был отбит.
На подмогу прибыли женщины Скодии!
Они плохо владели оружием, но бросались вперед, вовсю размахивая мечами, и оттесняли легионеров одним лишь численным перевесом.
И вот уже последнего солдата сбросили со стены, и лучники осыпали отступающих градом стрел.
— Уберите мертвых со стены! — крикнул Ананаис.
На несколько мгновений всякое движение остановилось: мужчины обнимали жен и дочерей, матерей и сестер. Женщины опускались на колени рядом с убитыми, не скрывая своих слез.
— Не время сейчас для чувств, — сказал Ананаис. Райван взяла его за руку.
— Для чувств всегда есть время — это и делает нас людьми. Оставь их.
Ананаис опустился на стену, прислонясь ноющей спиной к парапету.
— Ты поражаешь меня, женщина!
— Как легко тебя поразить, — улыбнулась она, садясь рядом с ним.
Он взглянул на нее и усмехнулся:
— Бьюсь об заклад, в юности ты была красоткой!
— Да и ты, я слыхала, был хорош.
Он, осклабясь, прикрыл глаза:
— Почему бы нам с тобой не пожениться?
— Мы не доживем до завтрашнего дня, жених.
— Стало быть, со свадьбой тянуть не станем.
— Староват ты для меня, Черная Маска.
— А сколько тебе?
— Сорок шесть.
— Вот и славно!
— Ишь, приспичило. Пошел бы лучше раны свои перевязал — ты весь в крови.
— Не успел я сделать предложение, как ты уже начинаешь меня пилить.
— С женщинами всегда так. Ступай!
Она посмотрела, как он идет к лазарету, поднялась и взглянула в долину. Легион готовился к новой атаке. Райван обернулась к защитникам.
— Уберите убитых со стены, недоумки! Давайте-ка, шевелитесь. Женщины, запаситесь мечами — и шлемы себе тоже подберите. — Она стащила шлем с лежащего рядом мертвого легионера и скинула труп со стены. Шлем — бронзовый, с черным плюмажем из конского волоса — пришелся ей впору, и она застегнула ремень под подбородком.
— Ты чертовски соблазнительна, Райван, — сказал, подойдя, Торн.
— Тебе нравятся женщины в шлемах, старый бугай?
— Ты мне всегда нравилась, женщина! С того самого дня на северном лугу.
— Ага, помнишь, стало быть? Мне это лестно.
— Нет такого мужика, который забыл бы тебя, — засмеялся Торн.
— Но никто, кроме тебя, не стал бы говорить о таких делах в разгар боя. Эх ты, старый козел! У Ананаиса хоть достало приличия сделать мне предложение.
— Правда, что ли? Не соглашайся — он гулящий.
— За день далеко не отгуляет. Легион снова пошел на приступ.
Около часа солдаты пытались захватить стену, но скодийцы словно обрели новую силу и мужество. Лейк набрал несколько мешков мелкой гальки и зарядил ею самострелы. Трижды огромные луки давали залп, и наконец один треснул, не выдержав напряжения.
Враг отступил.
Когда закатилось солнце третьего дня осады, стена еще держалась.
Ананаис подозвал к себе Балана.
— Как дела в Тарске?
— Там творится что-то странное. Была одна атака с утра, а потом — ничего. Враг бездействует.
— Хотел бы я, чтобы и у нас было то же самое. Видит небо, как хотел бы!
— Скажи, Черная Маска, ты верующий?
— С чего это ты вдруг?
— Ты сказал «небо».
— Я слишком мало знаю, чтобы верить.
— Декадо обещал мне, что я не останусь один. Но я одинок. Они все ушли. Либо они мертвы, а я дурак, либо Исток взял их к себе, а мне в этом отказано.
— Почему отказано?
— Я имею дар, но веры не имею. Прежде я лишь разделял общую веру. Понимаешь? Другие верили, и их вера передавалась мне. Но они ушли, и я ничего больше не знаю.
— Я не могу помочь тебе, Балан.
— Это верно. Никто не может.
— Верить, пожалуй, все же лучше, чем не верить. Не знаю почему, но мне так кажется.
— Это дает надежду в мире, где правит зло.
— Да, наверное. Скажи мне, на твоих небесах жены соединяются с мужьями?
— Не знаю. Ученые уже много столетий спорят об этом.
— Но вероятность-то хоть есть?
— Наверное.
— Тогда пошли, — велел Ананаис.
Они прошли по траве к шалашам беженцев, где сидела Райван со своими подругами.
Ананаис стал перед ней и поклонился.
— Женщина, я привел священника. Хочешь выйти замуж во второй раз?
— Ты глуп! — усмехнулась она.
— Ничего подобного. Я всегда хотел найти женщину, с которой мог бы провести остаток своих дней, но так и не нашел. По всему выходит, остаток дней мне суждено провести с тобой — так уж сделаю из тебя заодно порядочную женщину.
— Это все прекрасно, Черная Маска, — сказала она, поднимаясь на ноги, — да только я тебя не люблю.
— Да и я тебя тоже. Но если ты оценишь мои великие достоинства, мы с тобой заживем на славу.
— Ладно, — с широкой улыбкой сказала Райван. — Но брак осуществится только на третью ночь. Таков горский обычай.
— Согласен. У меня все равно голова болит.
— Перестаньте! — вскричал Балан. — Я не стану участвовать в этом. Вы глумитесь над священным обрядом.
Ананаис положил руку ему на плечо.
— Нет, священник, ты не прав. Это просто светлый миг в часы мрака. Посмотри — все улыбаются.
— Хорошо, — вздохнул Балан. — Подойдите ко мне оба. Беженцы, услышав о свадьбе, высыпали из шалашей, а женщины нарвали цветов и сплели венки. Принесли вина. Весть докатилась и до лазарета, где Валтайя как раз закончила работу. Она вышла наружу, охваченная противоречивыми чувствами.
Ананаис и Райван рука об руку направились к стене. Бойцы кричали им «ура», пока не охрипли. Ананаис взвалил жену на плечо и понес вверх по ступенькам.
— Поставь меня, увалень! — завопила она.
— Сейчас, только через порог перенесу.
