Последнее она произнесла с таким восторгом, что я на миг растерялась.
«Тебе станет доступна мертвая энергия…» — продолжала вещать старуха.
— Заткнись! – зло выкрикнула я, не сразу сообразив, что сказала это вслух.
— Что?! – изумленно переспросил Фокст, оглянувшись на пассажирское сиденье.
— Простите, – всхлипнула я. – Приснился кошмар.
Я не расслышала ответное бурчание опекуна. В глазах стояли слезы. Ариман не отвяжется от меня. Она будет дальше жить в моей голове, копаться в мыслях! Вспомнилось, как она убивала одним взглядом. И стало страшно, что и я могу превратиться в чудовище.
«Я не буду такой, как ты, Ариман! Ты не сможешь управлять мной!» — подумала я.
«Только сила дает свободу. Тебе же хочется быть свободной?»
«Неуверена, что готова платить такую цену…»
Ответом мне был лишь ее тихий смех.
***
Утро встретило меня слепящими солнечными лучами, льющимися сквозь полупрозрачные белые занавески. Окно от пола до потолка и полное отсутствие ночных штор не давало ни малейшей возможности скрыться от настырного света. Комната была незнакомой, и я смутно помнила, как добралась до кровати: от усталости заснула еще в машине и лишь в полудреме осознавала, что меня куда-то несут. В воспоминаниях еще отпечатались кованые ворота незнакомого дома и карие глаза инквизитора-целителя. На его руках я несколько раз проспалась, видя, словно в дымке, его горящий взгляд.
На стуле около кровати стояла мой рюкзак с маками. Других вещей не было. Джинсы и футболка, испачканные кровью и землей, исчезли. На мне была гладкая шелковая пижама на несколько размеров больше. Только поднявшись с постели, я поняла, что пижама судя по всему мужская: черная, с бордовым драконом на груди. Именно этот знак натолкнул меня на мысль, что я нахожусь в доме инквизиторов. На руке поблескивал новый серебряный браслет с таким же бордовым драконом.
«Все-таки опять надели кандалы», — с горечью подумала я, оглядывая помещение.
Светлые стены и такая же светлая мебель производили успокаивающее впечатление. Но в голову все равно лезли мысли о том, насколько марким должен быть этот мягкий бежевый ковер с белыми кисточками на концах. Поразмышлять на эту тему мне не удалось, поскольку в ту же секунду в дверь тихо приоткрылась, и в комнату заглянула девушка лет двадцати. Она с удивлением воззрилась на меня, стоящую босиком посреди шикарных апартаментов и закатывающую длинные штанины. Я с таким же удивлением смотрела на нее. Прямо киношная горничная: черное платье с белым фартуком и строгий узел на затылке, перевязанный легкомысленной для такого наряда ажурной лентой. Девушка бесшумно скользнула в комнату и… поклонилась.
«Каменный век», — промелькнуло у меня в голове.
«Ты малефик, привыкай, что тебя боятся», — фыркнула в глубине сознания Ариман.
Вспомнив наш недавний диалог, беседовать с собственной «шизофренией» желания не было. Я с силой сдавила виски, будто это могло помочь выгнать старуху из моей головы.
— Bon matin, — несмело поприветствовала девушка.
— Bonjour, — с улыбкой ответила я.
Не хватало еще, вызывать в людях страх.
Девушка, негромко вскрикнув, скрылась за дверью, будто и правда испугалась. Только в это мгновение я обратила внимание на зеркало, висящее над комодом, и шарахнулась в сторону. Руки дрожали, а сердце бешено колотилось. На лице не было следов побоев убийцы, но и лицо было словно не мое. Волосы жили своей отдельной жизнью, будто змеи на голове горгоны, а глаза приобрели тот странный желто-зеленый оттенок. Меньше всего я сейчас напоминала прежнюю Марьяну Криницкую — дочь своих родителей. Я стала похожа на Ариман, словно была ее потомком. Я глядела в зеркало и испытывала тот же холод и страх, как тогда, когда видела ведьму во сне. Моими глазами, казалось, смотрела сама смерть.
— Будь ты проклята, старуха! – в ярости закричала я, закрывая лицо руками.
По щекам текли злые слезы.
«Не разбрасывайся словами, глупая девчонка, себя проклянешь ненароком!»
— Замолчи! Не хочу тебя больше слышать, никогда! Никогда, понятно тебе?! Умолкни навеки!
Ариман продолжала говорить, но у меня не было сил слушать. И я закричала, чтобы заглушить ее голос в своей голове. Было все равно, что меня могут услышать.
С размаху я ударила кулаком по стене, и вздрогнула от неожиданности, когда зеркало разлетелось на мелкие кусочки.
Дверь распахнулась с таким звуком, что казалось, слетит с петель. В комнату ворвался Фокст и желтоглазый целитель. Они взволнованно осматривали помещение, а потом подошли ко мне, рыдающей, сидя прямо на полу. В глазах опекуна плескалось непонимание. Он обнял меня, как мог бы обнять отец, погладил по голове, чтобы успокоить. Его взгляд скользнул по стене, остановившись на пустой раме от разбитого зеркала.
— Не переживай, — утешал он. – Это всего лишь лицо. Если захочешь, я научу тебя парочке заклинаний по изменению внешности. Потренируешься немного в Вурдалаках, а потом сможешь выглядеть как… как… Бритни Спирс!
Еще бы Клеопатру вспомнил!
— Не хочу, как Бритни Спирс! – зло ответила я.
— Ну, я не знаю, кто у вас там кумиры молодежи. Как захочешь, так и будешь выглядеть. Я обещаю тебе.
Инквизитор положил ладонь мне на плечо, и тепло, исходящее от его руки, разлилось по телу, изгоняя страх и холод отчаяния. Вспомнилась магия, струящаяся по венам, бег по лесу и полет. Фокст прав, это всего лишь лицо. Рано или поздно я привыкну к тому, что выгляжу иначе. Мне нужно быть сильной. И перестать рыдать по любому поводу.
Я чувствовала каждую клеточку своего тела, ликующего от энергии инквизитора. Мои глаза стали другими, но это всего лишь цвет радужки. Не нужно быть магом, чтобы его поменять обратно: достаточно подобрать перекрывающие линзы. Главное, руки и ноги на месте… И так хочется спать… Такая вялость во всем теле, и нет больше сил думать.
«Тебя усыпляют», — отозвалась Ариман.
«Иди к черту! – мысленно ответила я старухе. — К черту все! Подучусь и стану выглядеть, как Меган Фокс».
Глава 11. Подружка
«Удачное знакомство — это правильные люди в подходящий момент».
© Марк Леви, «Следующий раз»
Весь следующий день я была рассеяна и слегка задумчива. Никаких вспышек гнева. О произошедшем напоминала лишь пустая рама зеркала, которая смотрела на меня оскаленной пастью неровных стеклянных зубов. Осколки убрали, как и другие следы моего вырвавшегося наружу раздражения. Два раза зашел Фокст. Первый, чтобы проверить мое состояние. В руках у него был поднос с завтраком, а на лице – озабоченность. Второй — сказать мне о том, что мы задерживаемся в доме инквизитора еще на неделю. На все мои вопросы он лишь отмалчивался или переводил тему, вспоминая о моих прегрешениях и их последствиях. Правда, без обычного рвения. Вероятно, опасаясь новых вспышек и разбитых стекал.
