На инквизиторский браслет Фокст поглядывал с неодобрением. Судя по всему, продукция отечественного производителя вызывала в нем больше доверия. Но я не стала про это расспрашивать. Мне вообще не хотелось говорить. Настроение было подавленным, хоть я и старалась любыми способами отгонять тревожные мысли. Мной овладевала тоска. И дело было даже не в страшных событиях, которые мне довелось пережить накануне, а в глупом бездействии, усиливающем скуку. А короткий разговор с родителями по телефону, где я изображала радость, рассказывая о выдуманных знакомых, и красотах новой школы заставил еще больше загрустить.
Тут начало происходить нечто странное. Я будто видела, как волны моей меланхолии расползаются по комнате, заполняя собой все пространство. И ничего не могла с этим поделать. Попробовала подумать о чем-то веселом, но мысли упорно возвращались к ненавидящей меня Марго, предсказаниям Ариман и искореженному телу Убийцы-фанатика. Я чувствовала, как моя тоска, серебристо-белым туманом струится через замочную скважину, по-змеиному выползает в открытое окно, клубится пчелиным роем, пытаясь найти хоть малейшую щель, чтобы заполонить собой весь дом. Меня не на шутку это испугало. Неужели теперь даже погрустить нельзя без последствий? И магия, живущая во мне, будет всегда искать выход подобным образом? Хотя, где-то в глубине души, мне хотелось, чтобы окружающие почувствовали то же, что сейчас ощущала я.
А потом появилась Колетт. Девушка в короткой клетчатой юбке в складку и оголяющем живот топе. Под кислотно-желтые босоножки на высоченной оранжевой платформе, утопающей в пушистом ворсе ковра, были надеты белые гольфы в красную полоску. Длинный хвост на затылке, стянутый резинкой малинового цвета, мерно раскачивался при ходьбе. Ремень матерчатой сумки через плечо цеплялся за разноцветные бусы, украшавшие шею гостьи, заставляя их так натягиваться так, что, казалось, тесьма вот-вот лопнет и шарики разлетятся по всей комнате.
Мне подумалось, что девушка, вероятно, моя ровесница, слишком уж «кавайно» она выглядела, точно с «комикона» пришла. Только потом я узнала, что Колетт недавно исполнилось двадцать.
— Ну, и сколько это будет продолжаться? – спросила она на чистейшем русском языке, недовольно упирая руки в бока. – Тут уже полдома чуть ли не плачут от твоей депрессивной энергии!
Я опешила от столь неожиданного заявления. Все-таки, как дитя современного скептично настроенного мира еще не до конца верила, что способна на такого рода вещи. Да и вообще, все происходящее иногда казалось просто сном или личной галлюцинацией. Но на то она и личная, что ее вижу только я.
— Ты знаешь русский? – только и могла промямлить в ответ.
— Пришлось, — отмахнулась девушка. — Меня зовут Колетт. Сейчас я быстренько уберу все это, и мы отправимся улучшать твое настроение.
С этими словами она достала из сумки небольшой кристалл красного цвета и легкими движениями, словно дирижируя невидимым оркестром, принялась заманивать в него мой туман. И чем дольше она это делала, тем лучше мне становилось. Как будто камень свалился с души. Определенно одно присутствие Колетт делало этот мир ярче, прогоняя любую печаль. Только спустя какое-то время я поняла, что сижу на кровати в огромной мужской пижаме и глупо улыбаюсь девушке, которую вижу первый раз в жизни.
— Нечего энергии пропадать, — деловито заключила она, запихивая сияющий кристалл обратно в сумку. — Думаю, пригодится. Та-а-акой депрессняк наслать. Это будет очень забавно.
— Да, — на автомате согласилась я, мысленно задаваясь вопросом, кто станет жертвой?
— Вроде это твое?
В руках Колетт поблескивала моя банковская карточка. В утвердительном ответе она не нуждалась.
— Тогда одевайся, детка, мы идем на шопинг, — радостно заключила новая знакомая, небрежно бросая на кровать вытянутую из сумки черную мини-юбку в зеленый горошек и салатовый топ. То, что это вещи самой Колетт не вызывало сомнений.
За следующий час я узнала о магическом мире в два раза больше, чем за все предыдущие месяцы.
***
Мы прогуливались по центру небольшого городка, который Колетт называла Исхель, что на каком-то древнем языке означало «город семи врат». В радиусе ста километров располагались Изломы в количестве семи штук. Моя новая знакомая болтала без умолку, и талое клубничное мороженое в вафельном рожке периодически капало то на мощеную улицу, то на юбку самой Колет. Но ее это мало волновало. Понижая голос до громкого шепота, она рассказывала о том, что Исхель – один из немногих магических городов открытого типа, в котором мирно сосуществуют как чародеи, так и обычные люди. Магическое сообщество оставило за собой восточную окраину города. Земля там – практически бесценна, то есть – не продается. Там стоят дома инквизиторов, чародейский банк, а в километрах десяти располагается один из лучших в Европе Колледжей бытовой магии. В нем училась мать Колетт, после чего, поступив «по блату» в немецкий Университет Артифакторов, стала магистром-ювелиром.
— Моя мать была в юности той еще штучкой. Однажды она спровоцировала самый настоящий международный скандал! — с гордостью говорила Колетт. – Дедушке пришлось задействовать все свои связи, чтобы замять дело. И он просто рвал и метал, когда мать вышла замуж за моего отца!
И это было неудивительно, поскольку дедушка Колетт был одним из почтеннейших Наблюдателей, и занимал эту должность уже более 80 лет, а отец моей подруги происходил из немецкой семьи контрабандистов и торговцев поддельными артефактами.
— Вот уже двадцать лет, они о друг друге и слышать не желают, — грустно вздохнула подруга.
— И как получилась, что ты разговариваешь на русском, как будто это твой родной язык? — только и успела вставить я.
Этот вопрос не давал мне покоя.
— Все просто, — с улыбкой ответила она. — В шесть лет у меня обнаружились способности к психокинетике. И меня отправили учиться в Россию. Дедушка рассудил, что это «меньшее зло», чем Япония…
— А здесь такому не учат? – не скрывая удивления, спросила я.
— Некому. Во времена Третьей магической войны психокинетики ценились на вес золота. А те, кто способен был нейтрализовать вражеских – еще больше. Представь, какое преимущество дает психокинетик твоей армии! Управление толпой, внушение… Да много чего еще! В общем, так вышло, что Орден психокинетиков был полностью уничтожен, их университет – разрушен, а библиотека сожжена. Практически все выжившие присоединились к российскому Ордену, с которым конкурировали на протяжении… скажем, просто — вечности. А один из магистров отправился в Японию, где ему дали убежище и возможность открыть факультет психокинетики. Поэтому я училась именно в России. Там самая сильная база в мире.
— И тебя отправили туда в шесть лет? Одну?! – мне было сложно представить, чтобы моя мама позволила бы мне учиться за тридевять земель в столь юном возрасте.
— У них не было выбора. Иначе я могла либо навредить себе и окружающим, либо сойти с ума, – беззаботно объясняла Колет. — Ну, и что за кислый вид?! Не сомневайся, мне там было очень весело, уж поверь!
