Похоже, Елизавета Ивановна соврала, и у меня все же был ангел-хранитель.
Наконец, входная дверь с громким стуком захлопнулась. Я подождала еще несколько минут. Да, «гость» покинул квартиру целительницы, и можно выбираться. Прочихавшись, я с трудом поборола желание пулей выскочить на улицу. Кто знает, вдруг он все еще там, ждет около подъезда?
Мне стоило огромных усилий взять себя в руки, успокоится и выглянуть в прихожую. Елизавета Ивановна лежала на полу. И живой она не выглядела.
Глава 3. Тайная комната
«Чудеса существуют вовсе не ради того, чтобы открывать их секреты».
© Алан Дин Фостер, «Преддверие бури»
В том, что передо мной труп, сомнений не было. Помутневшие безжизненные глаза широко распахнуты, на лице, еще полчаса таком подвижном и добродушном, застыла маска ужаса. Ни на что не надеясь, я попыталась нащупать пульс. Тщетно.
По телу пробежала дрожь, горячие слезы обожгли щеки. Я впервые видела мертвого человека.
— Это несправедливо! — шепнула в пустоту и встала.
Красивое зеркало в золоченой раме разбилось. Острые осколки, порвав капроновые носки, больно оцарапали ноги. Странно, но именно вид крови вернул мне способность мыслить логически.
Мои кроссовки, бежевые с розовой подошвой, дожидались у двери. Удивительно, что убийца не обратил на них внимания. Бабушки вроде Елизаветы Ивановны не носят такие. Они предпочитают балетки с красивыми платьями, прогуливаясь по парку с импозантными старичками под ручку.
Слезы не прекращали литься, капая на пыльные джинсы, отчего по ним расползались грязные мокрые пятна. Трясущимися руками я закрыла глаза Елизавете Ивановне.
— Прощайте, — произнесла тихо, будто слова могли нарушить ее покой. — Я расскажу следователям все, что знаю. Я видела вашего убийцу. Обещаю, он сгниет в тюрьме.
В эту секунду мне почудилось, будто легкий ветерок коснулся моей щеки. Может, дух Елизаветы Ивановны все еще здесь, и она таким образом прощается? Если так, то нужно о ней как следует позаботиться. Взять себя в руки и сделать все необходимое. Вызвать полицию, «скорую» и «аварийку». Или что-то одно. А там пусть сами решают. Не представляю, как буду объяснять случившееся…
Я снова кинула взгляд на Елизавету Ивановну. Она казалась такой маленькой и беззащитной, что вдруг захотелось укрыть ее чем-нибудь.
Схватив кроссовки, я первым делом направилась в ванную. Здесь разрушений было меньше, чем во всей квартире: разбросанные полотенца да баночки из темного стекла на дне ванной. По стенкам раковины медленно стекала в слив какая-то зеленая жижа без запаха.
Я открыла кран и плеснула в лицо холодной водой. Быстро сполоснув ноги, прямо на мокрые натянула кроссовки. Теперь можно принимать за решение насущных вопросов.
Отыскав под грудами вещей в прихожей старенький телефон, я набрала номер «скорой». Мне подумалось, что из всех служб, именно там, принимая заявки, меньше всего спрашивают подробности.
Говорить было трудно, собственный голос казался чужим. Не стала в деталях расписывать диспетчеру, что случилось, просто сказала, мол, нашла бабушку мертвой. Меня попросили никуда не уходить и дождаться дежурной бригады.
Вид разрушенной гостиной Елизаветы Ивановны повергал в уныние: поломанный чайный столик, опрокинутые стулья, пуфы, с треснувшей обивкой, из которой свисали куски наполнителя. Книжный шкаф был и вовсе опрокинут, преграждая вход в еще одну комнату, вероятно, спальню. Я перелезла через него, протиснувшись в приоткрытую дверь. В комнате стояла кровать. Стянув с нее плед, чтобы накрыть тело бедной целительницы, я поспешила обратно.
Под ногой что-то жалобно хрустнуло. Только сейчас я заметила, что повсюду валяются фотографии, в рамках и без, и разномастные картины.
Опустившись на пол, подобрала самую маленькую. С холста на меня смотрела юная Елизавета Ивановна. Не оставалось сомнений, что это была она. Красивая девушка с нежной улыбкой, лицо которой обрамляли пышные локоны. И вновь к горлу подкатил комок.
Я аккуратно положила портрет на кровать. И тут же увидела второй. Молодая женщина с прямыми темными волосами и желтовато-зелеными глазами. Внутри все похолодело. Я узнала ее.
Получается, целительница догадывалась, кто именно приходит за мной во снах? И судя по всему, они друг другу не чужие, иначе зачем Елизавета Ивановна хранила этот портрет?!
В памяти тотчас всплыли ее слова: «Я знавала только одну ведьму, способную на это, но вот уже много лет она никому не может причинить зла».
Кем приходится друг другу эти женщины? Мать и дочь? Сестры?
Как бы там ни было, но Елизавета Ивановна ошиблась, поскольку именно эта желтоглазая с портрета звала меня каждую ночь в свой замок…
В голове роем закружились тревожные мысли. С чего я вообще взяла, что целительная добрая? А вдруг такая же ведьма?! Они обе заодно!
Внезапно снова стало трудно дышать. Показалась, что медальон на груди душит меня. Я схватилась за кругляш, пытаясь сорвать его. Металл обжог пальцы. Видимо, из-за плотной ткани футболки, я не обратила внимание, когда он начал нагреваться.
С яростью потянула медальон. Шурок впился в шею, а затем лопнул.
В испуге огляделась по сторонам. Не знаю, что ожидала увидеть. Может, ведьму из снов, тянущую ко мне свои длинные белые пальцы?!
Но в комнате не было других людей, кроме меня. Только черный кот. Кот? Откуда он тут взялся?
В ужасе отшатнулась. Кот зашипел, выгибая спину дугой, и прыгнул на меня. Стараясь защититься, попыталась его пнуть. Ничего не вышло. Тварь в последний момент увернулась. Я таким проворством похвастаться не могла. Второй прыжок, и кот повис на руке, в которой все еще был медальон.
Когти вспороли кожу, боль, казалось, пронзает до костей. Я разжала пальцы, и кругляш упал на пол. Кот схватил добычу клыкастой пастью и отпрыгнул.
— Подавись! — крикнула ему, прижимая раненую руку к груди.
Нужно бежать из этой проклятой квартиры немедленно. Столько гадостей в один день. Представить трудно, что моя черная полоса могла стать еще темней.
Не успела я об этом подумать, как случилось нечто еще более ужасное. Голос из моих кошмаров заполнил комнату, вытесняя абсолютно все звуки.
Я остолбенела. Волосы на затылке зашевелились. Теперь меня некому спасать. Это наяву, и мама не разбудит... Я попыталась закричать, но вышел какой-то протяжный сиплый вздох. Тело больше не слушалось меня.
— Иди ко мне! — повторял голос.
И я повиновалась, как кукла, которую дергают за веревочки. Все мое существо противилось, но толку от этого не было.
Пересекая комнату, я хотела зажмуриться, понимая, что сейчас ударюсь в стену. Но ничего такого не произошло. В последнюю секунду перед носом возникла распахнутая дверь. Как? Откуда? Готова поклясться, ее здесь не было!
