Я пожалела, что мобильник в сказке не работает. Сейчас бы заснять речь и на ютьюб.
– Сказала так и исчезла, оставив царя с царицей горевать, потому что изменить волю колдовскую никто не способен. Дочку же царскую обратила в посох и забрала свет привлекательности. И с тех пор каждое поколение царское становится всё несчастнее, а рождённые от колдуньи всё прекраснее и могущественнее. Нынешняя ведьма подчиняет себе даже природу, Машенька, ну а то, что она сотворила с нашим миром, ты уже видела.
– Нет… слов, – честно призналась я.
– Такие вот дела, – взгрустнул дух леса. – С каждым принцем всё хуже и хуже становится. Первое время только болота менялись, травка некоторая, цветочки. А позднее животные друг с другом перемешались, погода как с ума сошла: то снег, то дождь: урожаи стали помирать, насекомые опылять цветы отказались. Сама глянь, какой пчёлке захочется сидеть в дурно пахнущих растениях, называемых ведьмавяжскими розами? А нынешняя ведьма совсем ненормальная: у неё от настроения всё зависит. Захотела град, через минуту солнце. А что с нашими зверями сделала… Только медведи не пострадали: когда она в лес явилась заклинания читать, они в другом царстве гостили. А как вернулись, так и заревели с такой силой, что мы все чуть не оглохли. Она их так и не трогает, чтобы нам, остальным, больнее было. Я ведь тоже, Машенька, из-за этой проклятой ведьмы изменился: раньше был повыше, пошире и головной убор не носил. А теперь… Как это у вас называется? – коснулся козырька. – Кепка?
Медленно кивнула.
– Из твоего мира, человеческого притащила. Она любит перенимать разные вещи.
– Продвинутая, как у вас говорят, – подала голос лягушка, – и очень высокого о себе мнения. Что ни сотворит, то назовёт своим именем. Розы те же, к примеру.
– Так-то, Машенька.
– Ясно. В общем, какая-то у вас ерунда творится. Сколько я читала сказок, а подобной ереси, уж простите, не слышала.
– Нравится тебе или нет, королева, а мир по пророчеству спасать придётся.
– Я, кстати, эту часть так и не поняла. Вы, – посмотрела на духа, – о самом важном-то и не рассказали: про королев и моё предназначение.
– Верно, Машенька, я тебе про зло историю поведал, но каждому злу добро противостоит, и в нашем случае это пророчество, в котором говорится: «И только тогда спадёт проклятие, когда найдётся в мире другом девушка чистая, осиротевшая. Не побоится она пойти против колдуньи, полюбит искренне, правдиво, чары снимет и жизнью пожертвует ради спасения принца и мира незнакомого». Вот теперь, Машенька, – вздохнул, – ты, пожалуй, всё знаешь.
– Поня-я-ятно, – протянула в задумчивости. – Но как же предыдущие королевы? Они по каким-то параметрам не подходили? Или в чём дело? Почему проклятие до сих пор действует? Сколько там девушек было? Триста?
– Триста двенадцать, забывчивая…
– Так много? И не одна не победила ведьму? Кстати, ведьма – это такая же колдунья или кто-то помогущественнее?
– Такая же. Только, Машенька, всё везде меняется, и наш мир меняется. Раньше были цари, сейчас короли. Когда-то травниц колдуньями называли, теперь ведьмами. А насчёт предыдущих королев ты почти угадала: одни в битве с ведьмой погибли, другие не сумели с принца чары снять, третьи с ума посходили.
– А кого-то пришлось обратно отправить, – добавила земноводная.
– Бывали случаи, Машенька, и такие. Люсенька правду говорит: некоторые притворялись хорошими девушками, а на деле оказывались злыми и расчётливыми. Их возвращали в мир людей.
– А вдруг, я такая же? Может, пока не поздно, и меня вернёте?
– Ты – другая, – уверенно заявил деревянный. – Яга Виевна убеждена, что в пророчестве именно про тебя говорится.
– Ага, конечно. Тоже самое вы и остальным говорили.
– Недоверчивая…
Я покосилась на лягушку.
Та продолжила:
– Но это плюс для будущей королевы. Значит, так легко тебя ведьма вокруг пальца не обведёт. Уже хорошо.
– И всё-таки с чего вы решили, будто речь обо мне?
Переглянулись, и тут я поняла, сейчас услышу нечто такое, что вряд ли понравится.
– Знаешь, как звали царскую дочь?
– Не уж-то Машей? – усмехнулась.
– Догадливая…
– И что? Не поверю я, мама из Инстаграма, что из трёхсот двенадцати королев я первая с таким именем.
– Не первая, Машенька, но с фамилией схожей единственная. Ты – Сказка, а дочь была Сказкина, так что, как понимаешь, такое совпадение должно что-то да значить.
– Ага, понимаю. Заняться вам больше нечем, как соответствия придумывать. Ну мало ли фамилия… Мне кажется, вам всем следует просто поговорить с ведьмой и как-то уладить давний конфликт.
– Я знал, что ты это предложишь, – улыбнулся деревянный. – В пророчестве так и сказано.
– Опять это дурацкое пророчество… – тяжело вздохнула.
– И никуда от него, Машенька, не скроешься.
– А я вот не пойму: там прямо все мои слова и действия указаны? Это же невозможно! Я сама не знаю, что скажу через минуту-другую! Как бумажка-то знать может?!
– Волшебство, – ответил деревянный.
– Ерунда! – сказала я. – И вообще пока сама не прочитаю – не поверю. Глупость какая-то.
– Пророчество у Яги Виевны, Машенька. Вернёшься к ней и попроси взглянуть. Сама убедишься.
– Обязательно взгляну. Мозги мне пудрите. Сказочники…
– Ау?
Втроём подняли головы, посмотрели на того, кто издал звук: Степаныч проснулся. Потянулся, осмотрелся по сторонам и резво спрыгнул вниз. А как только очутился на земле, возле моих ног, сразу начал облизывать многострадальные джинсы.
– Фу! Уйди! – попыталась его отпихнуть, но не тут-то было. Монстр, похоже, проснулся в очень хорошем настроении, потому что к облизыванию прибавилось мурчание. – Кто ж ты такой? – спросила, не ожидая ответа, так, риторически, но дух ответил: – Это Чудо-Юдо, которое ты должна была спасти и спасла.
– Ну да, естественно, чудо. И как я сама не догадалась? А злодейкой была птица, верно?
Кивнул.
– Кстати, а почему я других птиц не видела? Три дня здесь и ни одной.
– Погибли, Машенька. Не все обращение выдерживают. Эта ведьма никому житья не даёт: болотника лишила голоса, над феями измывается. Никакого от неё спасения.
– Болотник – это…
– Тимофей Евграфович. Ты его на болоте повстречала.
– Ясно, а зачем она это сделала?
– Кто ж её знает? Она же ведьма.
– Понятно. А сам он где?
– Без болота долго не может, к себе вернулся – туда, где ты его видела.
– А с феями что?
