Надрен сел на скамейку и почесал свою черную с проседью бороду.
— Нам это далось нелегко, как и тебе, должно быть. Как там твои друзья?
— Живы.
— Уже хорошо, если учесть, сколько народу посылали убить их.
— Отрадно, что тебя не было среди посланных.
— Я был там. Мы вернулись только утром. Ну, авось теперь ты уладишь свои дела с принцессой, и нам не придется встречаться на ратном поле.
— С принцессой?
— Ну да, с Танаки. Разве ты не знал, что она из ханского дома?
— Нет, не знал.
— Она дочь Тенаки-хана, самое младшее его дитя.
— Но что она делает здесь? — удивленно спросил Киалл. Челлин засмеялся.
— Ты не слишком много знаешь о надирах, верно? У них женщины ценятся меньше лошадей. Танаки не угодила чем-то своему брату Джунгиру, и он сослал ее сюда.
— Она очень красива, — сказал Киалл.
— Да — и самый лакомый кусочек, какой мне доводилось видеть. Мужчина может умереть счастливым, переспав с ней.
Киалл покраснел, откашлялся и спросил:
— Куда ты направишься теперь?
— Кто знает? — пожал плечами Челлин. — Опять на север — а может, и нет. Устал я от такой жизни, Киалл. Вот возьму и поеду на юг, в дренайские земли. Куплю себе усадьбу, заведу семью...
— А потом налетят надрены и украдут твоих дочерей. Челлин со вздохом кивнул:
— Да. Эта мечта, как и все другие, не выдерживает близкого рассмотрения. Надеюсь, у вас с принцессой все сладится. Ты пришелся мне по сердцу — надеюсь, мне не прикажут тебя убить.
Челлин ушел, а Киалл просидел на том же месте еще час Потом пришел воин и сказал:
— Тебя зовут. — Киалл прошел вслед за ним в большой дом. Танаки снова ждала его на диване — теперь уже в белой тунике, с обнаженными руками и ногами. На ней не было никаких украшений, если не считать серебряной пряжки на широком белом поясе.
Когда Киалл вошел, она встала.
— Милости прошу к моему очагу, Киалл. Садись и поговори со мной.
— О чем, госпожа?
— Назови мне причину, по которой я не должна тебя убивать.
— А разве вы убиваете без причины?
— Случается. Что в этом удивительного?
— Я уже отвык удивляться, принцесса. Вы поможете мне найти Равенну?
Она взяла его за руку, подвела к дивану и усадила рядом с собой, опершись ему на плечо.
— Не уверена. Ты знаешь, что я посылала людей убить тебя и других?
— Да, — шепнул он, чувствуя шеей и щекой тепло ее дыхания.
— Я сделала это потому, что мне сказали, будто герои едут отомстить за набег. Я думала, вы хотите убить меня.
— У нас и в мыслях этого не было.
— А потом я увидела высокого, красивого невинного юношу, ищущего женщину, которой нет до него дела. Этот юноша заинтересовал меня. — Она коснулась губами его щеки, и ее правая рука скользнула по груди вниз, к напрягшимся мышцам живота. Киалл вспыхнул, и его дыхание участилось. — Мне захотелось узнать, — продолжала она тихим и мечтательным голосом, — как мужчина, еще не знавший любви, способен рисковать столь многим. — Ее рука опустилась еще ниже.
Киалл сжал ее запястье.
— Не нужно играть со мной, госпожа, — прошептал он, повернувшись к ней лицом. — Вы знаете, что я не могу противиться вашей красоте... но я вас не стою. Скажите мне, где Равенна, и позвольте покинуть вас.
Она пристально посмотрела ему в глаза и отстранилась.
— Как восхитительно ты отвергаешь меня — не с помощью силы, а признав свою слабость. Итак, ты предоставляешь решать мне. Хорошо, Киалл. Но тебе не нужно знать, где она. Я говорю это тебе как друг, почти с нежностью. Утром я просила, чтобы ты доверился мне, и теперь снова прошу об этом. Откажись от своей затеи, вернись домой.
— Не могу, госпожа.
— Ты погибнешь понапрасну, и твои друзья тоже.
Он взял ее руку и поцеловал ладонь.
— Будь что будет. Скажи мне, где она. Танаки выпрямилась.
— Твою Равенну купил человек по имени Кубай. Ее увезли в соседний город и подарили другому мужчине, а после переправили на другой край степи, в Ульрикан.
— Я поеду туда и найду ее.
— Ее подарили Джунгир-хану.
Эти слова ударили Киалла как ножом. Он опустил голову и закрыл глаза.
— Вот видишь, — нежно сказала она, — тебе нет нужды продолжать свой путь. Ульрикан — город-крепость. Никто не сможет проникнуть в ханский гарем и похитить одну из его жен. И даже если ты умудришься это сделать, как ты избежишь его возмездия? Он великий хан, и у него под началом пятьсот тысяч воинов. Разве сможешь ты укрыться хоть где-нибудь от него и его шаманов? Киалл улыбнулся ей:
— Я должен хотя бы попытаться. Но теперь это стало еще труднее — не из-за Джунгира, а из-за вас.
— Из-за меня? Не понимаю. Он встал и потряс головой:
— Я не могу объяснить. Простите меня. Вы позволите мне уйти?
Она, казалось, хотела что-то сказать, но промолчала и ограничилась кивком. Киалл поклонился и вышел вон.
Когда он выехал из города, в голове его роилось множество мыслей и душу теснила печаль. Он знал теперь, что не любит Равенну; она всего лишь мечта его юности, недостижимая мечта. Но как же быть? Он дал слово и сдержит его даже ценой своей жизни.
Услышав позади стук копыт, он обернулся в седле. Гарокас, поравнявшись с ним, натянул поводья.
— Можно с тобой?
— Мне твое общество нежелательно — но если хочешь поговорить с Чареосом, то езжай.
— Вот и ладно.
Киалл пустил коня вскачь, и тот дышал тяжело, когда добрался до вершины холма. Гарокас следовал сзади более умеренным аллюром. Чареос, Бельцер и Окас сидели на поляне, Маггрига и Финна не было видно. Киалл спешился и начал рассказывать Чареосу о Равенне, но тот знаком призвал его к молчанию.
— Я знаю, — сказал Чареос, глядя на едущего за Киаллом всадника.
Гарокас соскочил с седла и поклонился Чареосу
— Я ищу тебя целую уйму времени. Князь передает тебе, что ты очищен от всех обвинений и можешь вернуться в город Тальгитир, когда захочешь. Капитан Салида рассказал князю о твоих рыцарских деяниях в Горном Трактире.
— Это все? — холодно осведомился Чареос.
— Все. Твои лучники могут выйти из засады.
— Мне трудно поверить во всепрощение князя, и непонятно, почему он отрядил на поиски воина. Ты, часом, не наемный убийца?
