Она, видя страдание в его глазах, протянула ему руку.
— Один из них все равно стал бы ханом, а другого убили бы по надирскому обычаю. Пусть Аста получит то, что хочет. Я выращу другого. — Она отняла младенца от груди и нежно поцеловала. — Бери его, пока я не передумала.
— Я помогу тебе растить твоего сына, клянусь. — Он взял ребенка. — А теперь ни звука. Аста не должен знать, что их двое.
Чареос вышел на солнце, и Аста бросился к нему, протягивая руки.
— Вот он, новый великий хан, — восторженно произнес старик.
Чареос отдал ему ребенка, и тот раскричался, но шаман пошептал что-то ему на ушко. Дитя утихло и уснуло.
— Я не исполнил то, что должен был исполнить, — сказал Аста, — но я благодарен тебе, Мастер Меча.
Чареос кивнул, и шаман вышел навстречу ожидающему войску.
Вскоре надиры покинули долину. Чареос сел на припеке и привалился к стене. К нему подошел Салида.
— Никогда бы не поверил, что регент способен на такое геройство.
— И правильно. — Салида вынул пергамент из-за пояса и бросил Чареосу на колени.
Тот развернул eгo. Послание было кратким:
Дайте Джунгир-хану все, что он просит.
— Мне думается, мы выполнили приказ, верно? — сказал Салида.
Эпилог
Киалл и Танаки не стали ждать, когда их обвенчают по готирскому обычаю. Они порезали себе ладони, как заведено у надиров, и принесли брачный обет при свидетелях, прямо в Бел-Азаре. Потом они уехали в степь и сошли со страниц надирской истории.
Чиен-Цу и Оши вернулись в империю Чиадзе, где посла увенчали гирляндами и пожаловали ему в награду плодородные, известные своей красотой земли.
Гарокас поехал с Салидой в Новый Гульготир, где регент, хоть и нехотя, наградил и повысил капитана.
Семь лет спустя три всадника остановились перед первыми воротами Замка Тенаки.
— Когда-то, сынок, — сказал Чареос, — это был Дрос-Дельнох, самая неприступная Дренайская крепость. В те дни им правил Бронзовый Князь. Придет день, и этот титул будет твоим.
Мальчик посмотрел лиловыми глазами на шесть высоких стен, перегораживающих перевал.
— Я отберу его назад, — тихо сказал он.
Чареос с улыбкой повернулся к своей жене Равенне.
— Ты ни о чем не жалеешь? — спросил он.
— Нет, — ответила она, взяв его за руку.
Мальчик, оглянувшись в седле, посмотрел на север, в степь.
В тысяче миль от них другой мальчик с лиловыми глазами стоял, глядя на юг.
— Куда ты смотришь? — спросил его Аста-хан.
— Там враг, — шепотом ответил мальчик.
