Выражение лица Адама – если только это было возможно – сделалось еще презрительнее, чем в ту секунду, когда речь зашла о Генри Чене.
– Знаешь, что больнее всего? Что я вижу, какого мнения ты обо мне. Ты даже не дала мне шанса с этим примириться. Ты была заранее уверена, что меня сожрет ревность. Значит, по-твоему, я такой?
И он не то чтобы ошибался. Но когда они с Ганси впервые приняли решение ничего не говорить ему, Адам был гораздо более хрупким, чем теперь. Впрочем, сказать это вслух казалось непорядочным, поэтому Блу выговорила:
– Ты… то есть ситуация… раньше была другой.
– Раньше? И сколько это уже продолжается?
– «Продолжается» – не вполне правильное слово, – сказала Блу.
Роман, который вмещался в украденные обмены взглядами и тайные телефонные звонки, настолько не дотягивал до того, чего ей хотелось, что Блу отказывалась называть это свиданиями.
– И это ведь не то же самое, что прийти на новую работу, например. Дата начала – икс. Я не могу в точности сказать, сколько это продолжается.
– Ты сама сказала «продолжается», – заметил Адам.
Мысленно Блу перевалила через гребень волны, отделявший сочувствие от досады.
– Ты просто невозможен. Послушай, мне правда жаль. Я вовсе не думала, что между нами что-то будет, но это случилось, а я не знала, как тебе сказать. Я не хотела рисковать нашей дружбой.
– Поэтому, хотя я на самом деле мог отреагировать вполне прилично, ты предположила, что я буду постоянно и злобно соперничать с Ганси? И решила просто соврать?
– Я не врала.
– Конечно, Ронан. Умолчание – тоже ложь, – сказал Адам.
Он слегка улыбался, но так, как обычно улыбаются люди, когда им досадно, а не когда весело.
Какая-то парочка остановилась у двери ресторана, чтобы прочитать висевшее на ней меню. Блу и Адам застыли в напряженном молчании. Парочка не стала заходить в ресторан и двинулась дальше. Адам раскрыл ладони, словно ожидая, что Блу положит в них удовлетворительное объяснение.
Отчасти Блу, будучи справедливой, прекрасно сознавала, что она неправа, а значит, ее задача – умерить его вполне понятную боль. Но гордость по-прежнему напоминала, как трудно было иметь дело с Адамом в те времена, когда они с Ганси впервые осознали свои чувства друг к другу. С некоторым усилием Блу нашла золотую середину.
– Ты зря предполагаешь здесь какой-то расчет.
Но Адам не желал золотой середины.
– Но я видел, как вы пытались это скрыть. Самое странное… ну, я же здесь. Я с вами каждый день. Думаешь, я ничего не замечал? Ганси мой лучший друг. Думаешь, я его не знаю?
– Тогда почему ты сейчас разговариваешь не с ним? Как ты понимаешь, он тоже в этом поучаствовал.
Адам обвел руками пустой ресторан, как будто его тоже удивил тот поворот, который приняла их беседа.
– Потому что я пришел поговорить с тобой о том, как спасти Ганси от смерти. И выяснил, что вы вместе собираетесь на вечеринку. Просто не верится, что ты настолько безответственна.
Блу тоже расставила руки. Получилось не так элегантно, как у Адама. Больше похоже на сжатые кулаки, только наоборот.
– Я безответственная?!
– Он знает про проклятие?
Блу почувствовала, что ей стало жарко.
– Только не начинай.
– Тебе не кажется, что это как-то связано – что парень, который должен умереть в пределах года, встречается с девушкой, которая, предположительно, должна убить своего возлюбленного поцелуем?
Блу была слишком зла, чтобы сделать хоть что-то, кроме как покачать головой. Адам в ответ просто приподнял бровь, и от этого температура крови у Блу повысилась на один градус.
Она огрызнулась:
– Я в состоянии себя контролировать.
– При любых обстоятельствах? Ты не столкнешься с ним случайно, тебя не принудят хитростью, магия Кабесуотера не сыграет с вами злую шутку… гарантируешь? Сомневаюсь.
Теперь Блу уж точно перевалила через гребень волны и оказалась там, где царил кипящий гнев.
– Знаешь что? Я прожила с этим гораздо дольше, черт возьми, чем ты, и вряд ли тебе стоит приходить сюда и объяснять мне, как себя вести…
– Стоит, если речь о моем лучшем друге.
– Он и мой друг!
– В таком случае ты не вела бы себя как полная эгоистка.
– Будь он твоим другом, ты был бы рад, что у него появилась девушка.
– Как я мог быть рад, если я даже про это не знал?
Блу встала.
– Просто удивительно, но мы опять заговорили о тебе, а не о нем.
Адам тоже встал.
– Забавно. Я собирался сказать то же самое.
Они смотрели друг на друга – оба в ярости. Блу чувствовала, что ядовитые слова выстраиваются в очередь и бурлят, как сок на том дереве. Она ничего не собиралась говорить. Не собиралась. У Адама губы сделались совсем тонкими, словно он хотел выплюнуть язвительную реплику, но в конце концов он просто схватил ключи со стола и вышел из ресторана.
На улице прогрохотал гром. Солнца не было; ветер затянул всё небо облаками. Ночь предстояла безумная.
15
За много лет до этого дня одна гадалка сказала Море Сарджент, что она «слишком категоричная, но одаренная ясновидящая с явной склонностью к принятию неверных решений». Они обе тогда стояли на обочине автомагистрали I-64, примерно в двадцати милях от Чарльстона, в Западной Вирджинии. Обе были с рюкзаками и выставляли большой палец, пытаясь поймать машину. Мора ехала автостопом с запада. Та, другая ехала с юга. Они были незнакомы. Пока что.
– Я приму это как комплимент, – сказала Мора.
– Потрясающе, – буркнула вторая гадалка, но таким тоном, что это тоже прозвучало как комплимент.
Она была злее и прочнее Моры – непрощающая, уже закаленная кровью. Она немедленно понравилась Море.
– Куда направляешься? – спросила Мора.
Приблизилась машина, и обе выставили большие пальцы. Автомобиль исчез, свернув на шоссе. Они опустили пальцы. Неудача их не обескуражила. Зеленое колышущееся лето всё на свете заставляло казаться возможным.
– На восток, наверно. А ты?
– Тоже. Ноги сами туда идут.
– А мои бегут, – сказала гадалка, поморщившись. – На восток – как далеко?
– Наверное, пойму, когда доберусь, – задумчиво ответила Мора. – Можем путешествовать вместе. Откроем лавочку, когда доедем.
Вторая гадалка понимающе подняла бровь.
– Займемся проституцией?
– Продолжим образование.
Обе рассмеялись и поняли, что поладят. Показалась еще одна машина; они выставили пальцы; машина проехала мимо.
