– Я хочу еще выпить.
Джими согласно прищелкнула языком.
– Если приближается конец света, я тоже хочу.
Когда остальные встали из-за стола, Мора осталась. Она смотрела на отравленную ветвь Артемуса и на самого Артемуса, который, ссутулившись, сидел над картами. Случайные мужчины из волшебных лесов больше не были в ее вкусе. Но все-таки она помнила, что любила Артемуса, а этот Артемус сильно умалился.
– Артемус, – ласково позвала Мора.
Он не поднял голову.
Мора коснулась пальцем его подбородка. Он вздрогнул. Она приподняла лицо Артемуса, чтобы заглянуть ему в глаза. Он никогда не спешил заполнять пустоту словами – и теперь тоже. Казалось, он ни за что не заговорил бы впредь, будь это в его власти.
С тех пор как они оба выбрались из пещеры, Мора не спрашивала Артемуса ни о чем, что произошло за все эти годы, минувшие с их последней встречи. Но теперь она спросила:
– Что случилось, если ты стал таким?
Он закрыл глаза.
2
– Черт, где Ронан? – спросил Ганси, повторяя слова, которые произносили тысячи людей с тех пор, как человечество обрело дар речи.
Выйдя из естественно-научного корпуса, он запрокинул голову, как будто Ронан Линч – сновидец, воин и злостный прогульщик – мог витать где-то в вышине. Но его там не было. Ганси увидел только самолет, беззвучно летевший в яркой синеве над школьным кампусом. По ту сторону железной ограды лежала Генриетта, издававшая деловой дневной шум. По эту сторону ограды ученики Агленби издавали неделовые подростковые крики.
– На технологии его тоже не было?
Адам Пэрриш – маг и загадка, школьник и логик, мужчина и мальчик – потеребил ремень честолюбиво нагруженной сумки на плече. Он не видел никаких причин полагать, что Ронан где-то тут, в кампусе. У Адама уходили все силы на то, чтобы сосредоточиться на уроках после целой недели, полной волшебных пещер и загадочных спящих – а Адам был самым мотивированным учеником Агленби. Ронан, с другой стороны, регулярно появлялся только на уроках латинского. Теперь, когда всех ребят, изучавших латынь, позорно запихнули на дополнительные занятия французским, что ему оставалось делать?
– Он был? – повторил Ганси.
– Я думал, это риторический вопрос.
Ганси злился ровно столько времени, сколько понадобилось запоздалой бабочке, подхваченной осенним ветерком, чтобы пролететь мимо.
– Он даже не пытается.
Прошла неделя с тех пор, как они отыскали и извлекли из пещеры Мору – мать Блу – и Артемуса… отца Блу? Три дня с тех пор, как они посадили Роджера Мэлори – старинного друга Ганси – на обратный самолет в Англию. Два дня с тех пор, как начался учебный год.
Ни в один из этих дней Ронан не удосужился появиться в Агленби.
Они глупо тратили время и силы? Да. Ронан Линч должен был сам отвечать за себя? Да.
За спиной у них, в естественно-научном корпусе, зазвонил колокол – через две минуты после окончания урока. Это был настоящий колокол, с настоящей веревкой, и предполагалось, что в конце урока в него, как положено, звонит настоящий ученик. Двухминутное опоздание преждевременно состарило Адама Пэрриша. Он страдал, когда люди плохо выполняли свои обязанности.
– Скажи что-нибудь, – потребовал Ганси.
– Этот колокол…
– Всё просто ужасно, – согласился Ганси.
Они сошли с дорожки и зашагали через спортивные площадки. Это был сущий дар богов – прогулка из естественно-научного корпуса до Грабер-Холла, десять роскошных минут на то, чтобы в перерыве между уроками насладиться воздухом и солнцем. Пребывание в кампусе, как правило, успокаивало Адама; предсказуемый распорядок убаюкивал его. Учись прилежно. Иди на урок. Поднимай руку. Отвечай на вопросы. Двигайся к выпускным экзаменам. Другие одноклассники жаловались на учебу. Ха! Учеба была островом, к которому Адам устремлялся в бурном море.
Очень бурном. На силовой линии кишели чудовища. Сквозь руки и глаза, которые Адам отдал Кабесуотеру, рос лес. А Ганси должен был умереть до наступления апреля. Вот что представляло собой это беспокойное море – а Глендауэр был в нем островом. Разбудить его значило получить подарок, который предназначался для того, чтобы спасти жизнь Ганси. Волшебная страна нуждалась в волшебном короле.
В минувшие выходные Адаму дважды снилось, что они уже нашли Глендауэра и теперь ищут его опять. Когда ему приснилось это в первый раз, это был кошмар. Во второй раз – облегчение.
Он осторожно спросил:
– Какой следующий этап?
– Пещера Диттли, – ответил Ганси.
Адам испугался. Обычно Ганси предпочитал безопасный подход, а пещера Диттли была чем-то совершенно противоположным. Во-первых, после того, как они извлекли оттуда дочь Глендауэра, Гвенллиан, из пещеры начали выползать странные существа. Во-вторых, у входа в нее Пайпер Гринмантл застрелила Джесса Диттли. Это место буквально вопило о прошлых и будущих смертях.
– А ты не думаешь, что, если бы Глендауэр находился дальше в пещере, Гвенллиан так и сказала бы, вместо того чтобы позволять нам рыскать по долине костей?
– Я думаю, Гвенллиан преследует свои личные цели, – ответил Ганси. – И я еще не выяснил какие.
– Просто я сомневаюсь, что стоит рисковать. Кроме того, это место преступления.
Будь здесь Ронан, он сказал бы: «Всё на свете – место преступления».
Ганси произнес:
– Значит, у тебя есть другие варианты?
Варианты? Во множественном числе? Адам был бы счастлив, если бы у него имелся хоть один. Самый многообещающий путь, пещера в Кабесуотере, рухнула во время их последней экспедиции, и на смену ей не появилось ничего нового. Ганси заметил, что это напоминает испытание на пригодность, и Адам невольно согласился. Кабесуотер устроил им проверку, они попытались ее пройти и обнаружили, что чего-то недостает. Впрочем, ощущение было правильное. Сначала они с Ронаном действовали заодно, чтобы очистить пещеру от опасных помех, а потом вся компания соединила свои таланты и ненадолго оживила скелеты древних животных, которые привели Ронана и Блу к Море. Каждую ночь с тех пор Адам воскрешал это воспоминание, прежде чем заснуть. Ронан, который видит сны, Адам, который фокусирует энергию, Блу, которая ее усиливает, Ганси, который приводит весь план в действие. Он никогда еще не чувствовал себя таким… настоящим. Вместе они составляли превосходную машину.
Но это не помогло им добраться до Глендауэра.
Адам предположил:
– Может, поговорить с Артемусом?
Ганси хмыкнул. Это звучало бы пессимистично в исполнении кого угодно – а в исполнении Ганси прозвучало пессимистично вдвойне.
– Я думаю, нам без проблем удастся поговорить с Артемусом. Но будет нелегко сделать так, чтобы он поговорил с нами.
