– Мы надеемся не найти ничего, – ответил Серый Человек. – Но при этом предполагаем обнаружить Ломоньера, который роется в шкафах Ниалла Линча.
Та часть Серого Человека, которая раньше была наемным убийцей, не пришла в восторг, когда Мора настояла на том, чтобы поехать с ним; та часть Серого Человека, которая была в нее влюблена, испытала глубокое удовлетворение.
– И Ронан по-прежнему не отвечает, – сказала Мора, глядя на экран мобильника.
Блу сказала им утром, что Ронан Линч и Адам Пэрриш чем-то занимались в Амбарах.
– Возможно, он просто не отвечает на звонки с моего номера, – заметил Серый Человек.
Или, возможно, Ронан погиб. Ломоньер, загнанный в угол, резко переставал быть любезным.
– Возможно, – нахмурившись, эхом отозвалась Мора.
Амбары выглядели так же идиллично, как всегда, и на парковке стояли только две машины – «БМВ» Линча и трехцветный драндулет Пэрриша. Машины Ломоньера нигде не было видно, однако это не значило, что он не оставил ее где-то поблизости и не пробрался в дом.
– Не проси меня остаться в машине, – предупредила Мора.
– Мне бы и в голову не пришло, – сказал Серый Человек и осторожно открыл дверцу, чтобы не стукнуть ее о сливу, на которой по-прежнему росли плоды, почти не скрытые листвой. – Припаркованная машина – очень небезопасное место.
Он достал пистолет, Мора сунула телефон в задний карман, и они подошли к задней двери. Та оказалась не заперта. Понадобилось совсем немного времени, чтобы обнаружить Адама и Ронана в гостиной.
Они не умерли.
Но не были и вполне живы. Ронан Линч, ни на что не реагируя, лежал на потертой кожаной кушетке, Адам Пэрриш распростерся у камина. Маленькая девочка сидела очень прямо над собачьей миской и не моргала. У нее были копытца. Никто из находившихся в комнате не откликнулся на голос Моры.
Серый Человек почувствовал странное умиление при виде этих троих в таком состоянии. В этом заключалось некоторое противоречие, учитывая, что он убил отца Ронана. Но именно потому что он убил Ниалла, Серый Человек чувствовал в глубинах своего сердца ответственность и вину. Он теперь жил сам по себе, но, будучи чужим орудием, оставил Ронана и Амбары без защитника.
– Это магия или яд? – спросил он у Моры. – Ломоньер любит яды.
Мора нагнулась над гадальной миской и живо отдернулась.
– Полагаю, магия. Впрочем, я слабо разбираюсь в той магии, с которой они балуются.
– Может, встряхнуть их? – предложил Серый Человек.
– Адам. Адам, возвращайся, – Мора коснулась лица юноши. – Я не хочу будить Ронана на тот случай, если он удерживает душу Адама поблизости. Наверное… я войду туда и приведу Адама. Держи меня за руку. И не позволяй мне провести там дольше, чем… я не знаю… чем полторы минуты.
– Это опасно?
– Именно так погибла Персефона. Тело не может жить, если душа слишком далеко. Я не собираюсь там бродить. Если его нет поблизости, я вернусь.
Серый Человек верил, что Мора знала свои возможности, и полагал, что она доверяла ему. Он положил пистолет на пол у ног – вне досягаемости девочки, если это была девочка – и взял Мору за руку.
Она заглянула в гадальную миску, и, как только глаза у нее потускнели, он принялся считать. Один, два, три…
Адам ахнул и дернулся. Он взмахнул одной рукой, ища опору, которой не было; ногти заскребли по штукатурке, оставляя чуть заметные следы. Его взгляд с заметным усилием переполз на Серого Человека.
– Разбудите Ронана, – с трудом проговорил он. – Не позволяйте ему оставаться там одному!
Девочка с копытцами вскочила с места – очень ловко. (Возможно, подумал Серый Человек – она вообще не гадала и сидела неподвижно, только чтобы ввести в заблуждение Мору и Серого Человека, когда те вошли; вариант неприятный, но вполне убедительный.) Девочка обвила руками лежавшего Ронана и начала хлопотать над ним, растирая ему щеки, стуча по груди и непрерывно болтая на каком-то языке, который отдаленно напоминал латынь.
Потом случилось нечто странное. В принципе Серый Человек понимал, что происходит, но видеть это своими собственными глазами – совсем другое дело.
Ронан Линч кое-что принес с собой из своего сна.
В данном случае – кровь.
Только что он спал, а в следующую секунду проснулся, и его руки были покрыты запекшейся кровью. Мозг Серого Человека неуверенно перешел от одной картинки к другой; он понял, что магия аккуратно изъяла самый трудный момент – тот, что находился посредине.
Адам с трудом поднялся на ноги.
– Верните Мору обратно! Вы понятия не имеете…
Да, девяносто секунд, он как раз досчитал до девяноста. Серый Человек оттянул Мору за руку от гадальной миски; она немедленно вернулась к нему, поскольку зашла совсем неглубоко.
– О нет, – сказала она. – Это ужасно. Ужасно. Демон… нет, нет.
Она сразу же посмотрела на лежавшего на кушетке Ронана. Он не двигался, хотя брови над закрытыми глазами у него становились всё целеустремленнее. Снаружи на нем было не так уж много крови (по сравнению с тем, сколько обычно бывает у человека внутри), но тем не менее выглядел он смертельно раненным. Такой эффект производило сочетание крови и грязи, фрагментов костей и внутренностей, прилипших к его ладоням.
– Вот дерьмо, – с чувством произнес Адам.
Он начал дрожать, хотя лицо у него не изменилось.
– Ронан ранен? – спросила Мора.
– Он не двигается сразу после пробуждения, если что-нибудь приносит с собой, – ответил Адам. – Дайте ему минуту. Блин. Его мать умерла.
– Осторожно! – крикнула девочка.
Это – и только это – спасло Серого Человека от смерти, когда из угла показался Ломоньер с пистолетом.
Ломоньер не медлил ни секунды, когда увидел Серого Человека. Увидеть мистера Грея в этом контексте значило застрелить его.
Грохот выстрела занял всю комнату.
Девочка издала вопль, не имевший ничего общего со звуком, который мог бы издать человеческий ребенок, зато очень походивший на крик, который могла бы издать ворона.
Серый Человек мгновенно бросился на пол, увлекая с собой Мору. За одну-единственную секунду, лежа на истертых половицах, он понял, что перед ним стоит выбор.
Он мог попытаться обезоружить данную часть Ломоньера, обезопасить дом и напомнить ему, что теперь, когда Гринмантл умер, Ломоньеру не стоило бы ссориться с Серым Человеком. Это было не так уж сложно: пистолет Серого Человека находился в пределах досягаемости, а Адам Пэрриш уже проявил себя как необыкновенно выдержанный и сообразительный юноша. Но тогда, разумеется, Амбары продолжали бы подогревать интерес Ломоньера – особенно теперь, когда Ломоньер заметил девочку с копытами вместо ног. Эта часть мира – а заодно с ней дом номер 300 на Фокс-Вэй, и Мора, и Блу – отныне и навсегда будут подвержены угрозе, если только они не сбегут, как сбежали Диклан и Мэтью. Если он выберет этот вариант, ему придется постоянно быть настороже, чтобы защитить их от любопытных гостей. Придется вечно обороняться.
