– То есть он уже спал, когда они отплыли, – сказал Ганси, хотя «спал» казалось теперь неподходящим словом.
У него мелькнуло воспоминание – хотя это было не вполне воспоминание, а видение, посетившее Ганси в Кабесуотере. Глендауэр в гробу – руки сложены на груди, с одной стороны меч, с другой чаша. Занеся ладонь над шлемом, Ганси одновременно боялся и с восторгом ждал возможности наконец увидеть лицо короля – спустя шесть сотен лет.
– Они сохранили его душу в теле.
– Именно. И теперь, когда я приехал сюда и увидел твою линию… я полагаю, что они проделали такой путь, потому что искали это место, – Мэлори постучал по карте.
– Вирджинию?
– Кабесуотер.
Это слово повисло в комнате.
– Если не конкретно Кабесуотер, то что-то типа его, – продолжал Мэлори. – Возможно, они просто следовали за энергией, пока не нашли место, где ее было достаточно, чтобы погрузить душу в состояние покоя на шестьсот лет. Или, во всяком случае, на больший срок, чем рассчитывали прожить спутники Глендауэра.
Ганси обдумал услышанное.
– Ясновидящие сказали, что есть трое спящих. Не только Глендауэр, но и еще двое. Пожалуй, то, что вы сказали, объясняет, каким образом они могли там оказаться. Не потому, что никого не пытались погрузить в сон в другом месте, а потому, что больше нигде это не удавалось.
У Ганси возникла до дрожи неприятная мысль: он представил, каково это – когда тебя пытаются усыпить и случайно обрекают на верную неожиданную смерть.
Оба несколько минут смотрели на карту. Наконец Мэлори сказал:
– Я пойду спать. Мы завтра куда-то собираемся, или я могу съездить в ту, другую Вирджинию на разведку?
– Другую?.. А. В Западную Вирджинию. Думаю, мы выберемся с вами после уроков.
– Превосходно.
Мэлори оставил свою неудовлетворительную чашку чая на бильярдном столе и ушел вместе с Псом.
Ганси стоял, не двигаясь с места, после того как за ними закрылась дверь. Стоял так долго, что почувствовал себя сбитым с толку – возможно, прошла минута, возможно час. Он не исключал даже, что целый год. Ганси был такой же частью этой комнаты, как телескоп и стопки книг.
Неизменный. Не способный измениться.
Ганси не мог понять, то ли он просто устал, то ли устал ждать.
Он не знал, куда делся Ронан.
Он не позвонил Блу.
– Смотри, что я нашел.
Ганси подпрыгнул – и в ту же самую секунду узнал голос Ноя. Мертвый мальчик сидел, скрестив ноги, на матрасе в середине комнаты. Ганси с облегчением увидел, что Ной выглядел материальнее, чем в прошлый раз. В руках он держал комок темно-серой глины, из которой вылепил маленького темного снеговика.
– Снеговик-голем, – удовлетворенно произнес Ной. – Я взял это в комнате Ронана. Смотри, она тает.
Усевшись по-турецки, совсем как Ной, Ганси взглянул на глину повнимательнее.
– Он принес ее из сна?
– Скорее, с автозаправки. В ней металлические опилки или что-то типа того, – сказал Ной. – Смотри, она ползет к магниту. А скоро она его втянет и сожрет.
Они стали наблюдать. Долго наблюдали. Глина двигалась так медленно, что прошла целая минута, прежде чем Ганси убедился, что в конце концов эта металлизированная смесь, вероятно, и вправду поглотит магнит.
– Это что, игрушка? – поинтересовался Ганси.
– Для детей старше шести лет.
– Ничего хуже я в жизни не видел.
Ной ухмыльнулся и сказал:
– Да пошел ты.
Оба оглушительно расхохотались, когда слова Ронана слетели с уст Ноя.
Нижняя часть глиняной фигурки полностью скрыла магнит, а Ганси даже не заметил какое-либо движение.
– Как там эта поговорка? – спросил Ной. – Про то, что не надо торопиться.
– Спешка нужна при ловле блох, – сказал Ганси. – Ной, не исчезай. Я должен кое о чем спросить. И я не хочу, чтобы ты пропал, как всегда.
Мертвый мальчик поднял голову и встретился с ним взглядом. Хотя он вовсе не был прозрачным и в принципе не отличался от живого, Ной выглядел как-то непреднамеренно тревожно. Что-то такое было в его неморгающих глазах.
«На его месте мог быть я. На его месте должен был оказаться я».
– Ты его слышал? Когда… когда умер, – Ганси уже пожалел, что спросил, но все-таки продолжал: – Ты тоже слышал голос?
Пальцы Ноя коснулись грязной щеки, хотя он, казалось, этого не заметил. Он покачал головой.
Если Ганси и Ной умирали на силовой линии в одно и то же время, почему Ганси подарили жизнь, а Ною пришлось умереть? Как ни крути, гибель Ноя была менее справедливой: его убили вообще безо всякой причины. А Ганси ужалила смерть, которая больше десяти лет ходила за ним по пятам.
– Я думаю… Кабесуотер хотел проснуться, – сказал Ной. – Он знал, что я не справлюсь, а ты сделаешь то, что нужно.
– Он не мог этого знать.
Ной снова покачал головой.
– Многое становится понятно, когда время идет не прямо, а кругами.
– Но… – начал Ганси.
Впрочем, он не знал, чему хотел возразить. Факт был один – медленная смерть Ноя, и здесь не было никого, к кому он мог бы обратить свой протест. Ганси коснулся уха; ему казалось, что по нему ползают призраки тех ос.
– Когда мы найдем Глендауэра, я попрошу его помочь тебе. В награду.
Ему не понравилось, как это прозвучало; не потому что он говорил неискренне, а потому что они не знали в точности, что представляет собой дар и работает ли он вообще. Ганси не хотел давать пустых обещаний.
Ной потыкал своего голема. В общем, фигурка уже не напоминала человечка; только потому что Ганси видел ее раньше, он еще мог угадать определенные очертания в этом бесформенном комке.
– Знаю. Это… очень любезно с твоей стороны.
– Но?..
– Не бойся, – неожиданно сказал Ной.
Он отнял руку Ганси от уха. Тот даже не сознавал, что продолжает его касаться. Подавшись вперед, Ной подул ему на ухо своим холодным мертвым дыханием.
– Там ничего нет. Ты просто устал.
Ганси слегка вздрогнул.
И, поскольку это был Ной и никто другой, он признался:
– Я не знаю, что сделаю, если найду Глендауэра. Не знаю, чем буду, если перестану его искать. Понятия не имею, как снова стать прежним.
Ной вложил глину ему в руки.
– Именно так я чувствую себя при мысли о том, что мог бы снова стать живым.
17
– Предскажи мне будущее, – сказала Блу в тот вечер, усевшись на стул перед Каллой, которая обложила квитанциями весь стол в гадальной.
