Адам задумался. Насколько легко подставить человека, если тебе под силу создать какие угодно улики? Получится ли проделать это так, чтобы Гринмантл не вывернулся и не стал для них вдвое опаснее?
– Ты умнее, – сказал Ронан. – Вот и соображай.
Адам недоверчиво фыркнул.
– Ты, кажется, просишь меня посвятить все свободное время расследованию?
– Да, а теперь я объясняю почему.
– Но почему я?
Ронан вдруг рассмеялся. Этот звук – странный, радостный и ужасный, как сон, который он держал в руке – вполне мог разбудить спящих животных, если уж им не помогло ничто другое.
– Я слышал – если хочешь волшебства, обратись к волшебнику, – сказал он.
21
Было уже довольно поздно, когда Блу позвонила – прошло много времени, после того как на Монмутскую фабрику вернулись «Шевроле» и «БМВ», Мэлори и Ронан.
Все спали.
– Ганси? – сказала Блу.
И тревога в нем улеглась.
– Расскажи сказку, – попросила Блу. – Про силовую линию.
Он сразу же ушел на кухню, двигаясь как можно тише и по пути думая, о чем бы рассказать. Сев на пол, Ганси негромко начал:
– Когда я был в Польше, то встретил парня, который буквально пропел себе путь через всю Европу. Он сказал, что никогда не собьется «с дороги», пока поет.
Голос Блу в трубке тоже звучал тихо.
– Очевидно, ты имеешь в виду дорогу мертвых, а не федеральное шоссе?
– Мистическое шоссе… – Ганси почесал голову, припоминая. – Я прошел с ним миль двадцать. У меня был навигатор, а у него песня. Он не врал. Я мог миллион раз развернуть его на месте и миллион раз сбить с пути, но он упорно возвращался на силовую линию. Как намагниченный. Пока он пел.
– Он пел одну и ту же песню? Неужели «Стукни раз»?
– О господи.
Половицы холодили ему босые ноги. Почему-то это ощущение казалось глубоко чувственным. Оно приводило Ганси в смятение, напоминая о коже Блу. Он закрыл глаза.
– Пока мир не знал об этой песне, жить было проще. Просто уму непостижимо, до какой степени она привязалась к Ронану и Ною. Ронан собирается заказать футболку с надписью. Ты представляешь его в такой футболке?
Блу хихикнула.
– А что стало с тем поляком?
– Наверное, сейчас он уже шагает по России. Он движется слева направо. С запада на восток, я имею в виду.
– А какая из себя Польша?
– Красивей, чем можно подумать. Очень славная.
Она помолчала.
– Однажды я бы хотела туда съездить.
Ганси не дал себе времени усомниться в разумности того, что он хотел сказать. Он ответил:
– Я знаю, как туда смотаться, если тебе понадобится компания.
После долгого молчания Блу произнесла – другим голосом:
– Пойду пропою себе дорогу ко сну. До завтра. Если понадобится компания.
Телефон замолчал. Общения с Блу всегда было слишком мало. Но хоть что-то. Ганси открыл глаза.
Ной сидел, прислонившись к дверному косяку. Ганси вдруг подумал, что, возможно, Ной просидел тут уже долго.
Ничего постыдного в случившемся не было, но Ганси горел от стыда, возбуждения, желания и смутного ощущения, что его по-настоящему понимают. Это все было у него внутри – и только на внутреннюю сторону Ганси Ной всерьез обращал внимание.
Выражение лица у Ноя было понимающее.
– Не говори остальным, – попросил Ганси.
– Я мертвый, а не тупой.
22
– Я очень на тебя сердита, – сказала Пайпер с обидой в голосе.
Гринмантл лежал на крыше машины, скрестив руки на груди и подтянув колени. Он думал о раннесредневековой погребальной позе.
– Знаю, – ответил он, открыв глаза. Небо над головой было издевательски синим. – Почему теперь?
– Сегодня приезжали люди из страховой компании, а тебя не было. Я же просила.
– Я был.
Целый час после возвращения домой Гринмантл провел, лежа ничком. Таким образом хоронили незначительный процент средневековых покойников; историки полагали, что это были самоубийцы или ведьмы, хотя, честно говоря, они просто тыкали пальцем в небо. И в первую очередь сам Гринмантл.
– Ты не ответил, когда я звонила!
– Но это не меняет того факта, что я был дома.
– Я что, должна была искать тебя на крыше машины? Зачем ты вообще туда залез?
– У меня творческий кризис.
– По поводу?
Он перекатился на бок и взглянул на Пайпер. Она стояла рядом с машиной, в платье, для снятия которого, судя по виду, требовалось утомительное количество действий. Еще она держала на руках какое-то маленькое животное в блестящем ошейнике. Оно было лысым, не считая длинного, шелковистого пучка на голове, такого же оттенка, как светлые волосы Пайпер.
– Что это? – поинтересовался Гринмантл.
Он всерьез заподозрил, что это физическое воплощение его дурного настроения.
– Отто.
Он сел. Взятая напрокат машина шумно вздохнула.
– Это кошка? Грызун? Что это за животное?
– Отто – китайский хохлатый.
– Китайский хохлатый кто?
– Не будь идиотом.
Поскольку роль существ, которые следовали за Гринмантлом с безмозглой преданностью, вывалив язык, всегда исполняли люди, у него никогда не было желания завести собаку, но в молодости он иногда представлял себе пса с пушистым хвостом и мохнатыми лапами. Ну, такого, который плавает за утками, как он там называется.
Отто выглядел так, как будто утка запросто могла сплавать за ним.
– Он еще вырастет? Покроется шерстью? Откуда ты его вообще взяла?
– Заказала.
– По Интернету?
Пайпер при виде такой наивности закатила глаза.
– Так почему у тебя творческий кризис?
– Я хочу найти ясновидящую подружку мистера Грея, но, оказывается, никто не знает, где она. Она исчезла именно тогда, когда он меня надул.
Гринмантл слез с машины. Осторожно. От погребальной позы у него онемели руки и ноги.
– Как я могу уничтожить то, что ему дорого, если оно и так уже исчезло? Ее объявили в розыск и все такое. Я выкрал полицейский отчет. Она якобы сообщила своей семье, что находится под землей.
Гринмантл не крал отчет. Он нанял для этого человека. Но с ним самим в главной роли история выглядела лучше.
Пайпер уточнила:
