– Ной! – воскликнула Блу.
Он взглянул на нее. Выражение лица у Ноя было какое-то пустое. Правой рукой он нагреб еще одну пригоршню земли поверх лепестков – автоматическим жестом, словно его рука была не связана с телом.
– Не так, – сказала Блу, сама не зная, что говорит. Главным было сохранять добродушную интонацию и не выказывать страха. – Ной, следи за тем, что делаешь.
Его глаза стали бесконечно черными; он так пристально смотрел на нее, что у Блу встали дыбом волоски на шее. Рука Ноя насыпала очередную порцию земли поверх цветка.
Он стал ближе, хотя Блу и не заметила, как он двигался. Ной не сводил с нее черных глаз. Его голова вдруг дернулась совершенно нечеловеческим образом. В нем было нечто… Точнее, в нем не было Ноя.
Деревья задрожали.
Солнце уже почти скрылось; отчетливо видимой оставалась лишь мертвенная белизна кожи Ноя. И вмятина на лице, куда пришелся смертельный удар.
– Ты, – сказал он.
Она облегченно вздохнула.
Но тут же он добавил:
– Лилия.
– Ной…
– Синяя лилия.
Она встала. Очень медленно. Но ей по-прежнему не удавалось отстраниться от него. Ной встал одновременно с девушкой, в точности копируя ее движения и не сводя с Блу глаз. Она ощутила ледяной холод.
«Создай защиту», – велела себе Блу. И представила вокруг себя пузырь, непроницаемую стену…
Но, казалось, Ной был в этом пузыре вместе с ней, еще ближе, чем раньше. Нос к носу.
Даже прямую агрессию Блу перенесла бы легче, чем его пустые глаза, черные, похожие на зеркало, в котором отражалась лишь она.
Внезапно на крыльце вспыхнул фонарь, залив Ноя светом и пронзив его насквозь. Ной сделался клетчатым.
Входная дверь со стуком распахнулась. Джесс Диттли зашагал по ступенькам, так что загремело все крыльцо. Огромный как башня, он подошел к Блу и резко выбросил руку вперед. Девушке показалось, что он хочет ударить ее или Ноя – но Джесс поместил нечто плоское между нею и мертвым мальчиком.
Зеркало.
Блу видела неровную заднюю сторону зеркала. Ной смотрел на отражение.
Его глаза потемнели и углубились. Он закрыл руками лицо и закричал:
– Нет!
Как от ожога.
– НЕТ!
Ной попятился прочь от Джесса, Блу и зеркала, по-прежнему прижимая руки к лицу. Он издавал ужасный вой, который казался еще ужаснее оттого, что теперь Ной вновь стал похож на самого себя.
Он споткнулся о цветочный горшок, упал, стукнувшись спиной оземь, и остался лежать, не отнимая ладоней от лица. Плечи у него тряслись.
– Нет…
Ной не отрывал рук от глаз, и Блу, внезапно устыдившись, поняла, что она этому рада. Она тоже дрожала. Она подняла голову (выше, выше) и посмотрела на Джесса Диттли, который высился рядом с ней, держа зеркало, казавшееся в его руке маленьким, игрушечным.
Он сказал:
– Я РАЗВЕ ТЕБЕ НЕ ГОВОРИЛ, ЧТО ТУТ ПРОКЛЯТИЕ?
24
Пока Джесс разогревал две миски спагетти, Блу сидела на странной штуке, которая была одновременно столом и стулом. В тесной кухне Джесс выглядел настоящим великаном; вся мебель по сравнению с ним казалась кукольной. К стеклу над раковиной у него за спиной прижимался зловещий мрак. Блу радовалась, что оказалась в этом желтоватом оазисе. Она была не готова ехать домой в такую ночь, особенно теперь, в одиночестве. Ной исчез, и, честно говоря, Блу сомневалась, что хотела в обозримом времени увидеть его вновь.
Микроволновка пискнула. Поставив перед Блу миску, Джесс объяснил, что проклята не сама пещера, а что-то внутри.
– И эта штука убивает людей из рода Диттли, – сказала Блу, – и мучает моего друга.
– ТВОЕГО МЕРТВОГО ДРУГА, – поправил Джесс, садясь напротив за крохотный откидной столик. Зеркало лежало между ними, стеклом вниз.
– Он в этом не виноват. Почему вы не сказали, что видите его?
– Я И ПРО ТЕБЯ ЭТОГО НЕ СКАЗАЛ.
– Но я не мертвая, – заметила Блу.
– ЗАТО ОЧЕНЬ МЕЛКАЯ.
Та промолчала и принялась за спагетти. Было не супервкусно, но из вежливости следовало поесть.
– А что там такое в пещере?
– СПЯЩИЕ, – ответил Джесс.
Блу навострила уши.
– ПОД ЭТИМИ ГОРАМИ СПЯТ РАЗНЫЕ СУЩЕСТВА. НЕКОТОРЫМ ЛУЧШЕ БЫ НЕ ПРОСЫПАТЬСЯ.
– Правда?
Он кивнул.
– А почему?
Джесс продолжал поглощать спагетти.
– Только не говорите, что я пойму, когда вырасту. Я уже достаточно взрослая.
– ТЫ РАЗВЕ НЕ ВИДЕЛА СВОЕГО ПРИЯТЕЛЯ?
Видела. О, видела.
Со вздохом Джесс достал большой альбом с фотографиями – семейный альбом Диттли. Блу всегда казалось, что это приятно и интригующе – тайком бросить проницательный взгляд на чужое прошлое.
Она ошиблась. Это было очень скучно. Но из рассказов про дни рождения, которые проходили именно так, как ожидаешь, и про выезды на рыбалку, которые завершались, как положено, выплыла другая история: о семье, живущей неподалеку от пещеры, в которой спало нечто весьма беспокойное. Оно выглядывало из зеркал и из чужих глаз, шумело в динамиках, иногда заставляло детей сдирать обои со стен, а женщин – рвать на себе волосы. На протяжении очередного поколения этот беспокойный спящий становился все громче и громче, пока какой-нибудь Диттли не отправлялся в пещеру и не приносил себя в жертву тьме. Затем родные выносили его останки и наслаждались несколькими десятилетиями покоя и тишины.
А в альбоме снова появлялись фотографии членов семьи Диттли, строящих гараж.
– И вы должны стать следующим? – спросил Блу. – А кто примет вахту после вас?
– МОЙ СЫН, Я ТАК ДУМАЮ.
Блу умолчала о том, что не заметила в доме никаких следов присутствия иных людей. Но Джесс, видимо, догадался, поскольку добавил:
– ЖЕНА И ДЕТИ УЕХАЛИ ПЯТЬ ЛЕТ НАЗАД. НО ОНИ ВЕРНУТСЯ, КОГДА ПРОКЛЯТИЕ НАСЫТИТСЯ.
Блу так это напугало, что она съела все спагетти, даже не задумываясь о них.
– Я еще не встречала другого человека с проклятием.
– А ТВОЕ КАКОВО?
– Если я поцелую своего любимого, он умрет.
Джесс кивнул, словно хотел сказать: «Да, неплохо».
– Так. Но почему вы просто не можете уехать отсюда? Продайте ферму, и пусть кто-нибудь другой разбирается с обоями и прочим.
Он пожал плечами – очень могуче.
– ТУТ МОЙ ДОМ.
– Да, но его нетрудно перенести на другой конец Генриетты, – упорствовала Блу. – Вы всегда можете проехать мимо и сказать: «О-о, привет, старый дом с кровоточащими стенами, до встречи!» Все, проблема решена.
