«Как мама могла поступить так со мной именно сейчас?»
Блу прислонилась щекой к камню, поросшему теплым мхом, и постаралась прийти в спокойное, приятное настроение. Ее дар, усиливавший чужое ясновидение, также обострял и загадочную магию Кабесуотера, и Блу не хотела вызвать очередное землетрясение или паническое бегство животных.
Вместо этого она принялась беседовать с деревьями.
Она подумала про пение птиц – подумала, или пожелала, или захотела, или пригрезила. Это была мысль, повернутая боком, дверь в сознании, оставленная приоткрытой. Блу теперь лучше понимала, когда все делала правильно.
Странная птица тонко и фальшиво пропела над ней.
Блу подумала (пожелала, захотела, представила) шелест листьев.
Деревья над головой зашуршали, издавая еле различимые тихие слова. «Avide audimus».
Блу подумала про весенний цветок. Лилия. Синяя.
На голову ей бесцельно упал синий лепесток. Еще один свалился на тыльную сторону руки, скользнув по запястью, как поцелуй.
Ганси открыл глаза, когда ему на лицо посыпались легкие лепестки. Его губы удивленно раздвинулись, и лепесток упал точно на них. Адам вытянул шею, чтобы полюбоваться благоуханным цветочным дождем, который шел вокруг – как будто медленно порхали синие бабочки.
Сердце Блу взорвалось от бешеной радости.
«Это все на самом деле, на самом деле…»
Ронан, прищурившись, посмотрел на Блу. Она не отвела взгляд.
В эту игру они порой играли с Ронаном Линчем: кто первым отведет глаза?
До сих пор была ничья.
Он изменился за лето, и теперь Блу в меньшей степени чувствовала свое неравенство в этой компании. Не потому что она лучше узнала Ронана – просто она понимала, что, быть может, Ганси и Адам теперь знают его хуже. Он заставил их всех постигать себя заново.
Ганси приподнялся на локтях. Лепестки посыпались с него, как будто он проснулся после долгого сна.
– Ладно. Думаю, пора. Линч?
Ронан поднялся и молча встал рядом с матерью и братом. Мэтью, который размахивал руками как дрессированный медведь, замер. Аврора погладила Ронана по руке. Тот стерпел.
– Шевелись, – велел он Мэтью. – Нам пора.
Аврора ласково улыбнулась детям. Она должна была остаться здесь, в Кабесуотере, и делать то, что делали сны, когда никто за ними не наблюдал. Блу не удивилась бы тому, что Аврора, покинув лес, немедленно погрузилась бы в сон; было невозможно представить ее в реальном мире. Впрочем, еще меньше она представляла, каково вырасти с такой матерью.
«Моя мать не ушла бы навсегда. Так ведь?»
Ронан взялся обеими руками за голову Мэтью, придавив светлые кудри, и заставил брата взглянуть на себя.
– Иди и жди в машине, – сказал он. – Если мы не вернемся к девяти, позвони Блу домой.
Лицо Мэтью было приятным и бесстрашным, а глаза – такие же синие, как у Ронана, но гораздо более невинные.
– Откуда я возьму номер?
Ронан продолжал крепко держать брата за голову.
– Мэтью. Сосредоточься. Мы об этом говорили. Подумай и скажи сам: откуда ты возьмешь номер?
Младший брат негромко рассмеялся и похлопал себя по карману.
– Ладно, ладно, он забит у тебя в мобильном. Я помню.
– Я побуду с ним, – немедленно предложил Ной.
– Слабак, – неблагодарно отозвался Ронан.
– Линч, – одернул его Ганси. – Отличная идея, Ной, если ты чувствуешь себя в силах.
Ною, который был привидением, требовалась внешняя энергия, чтобы оставаться видимым. И Блу, и силовая линия служили мощными аккумуляторами сверхъестественной энергии; сидя в машине, припаркованной вблизи от линии, он получил бы достаточную подпитку. Но иногда Ною недоставало не энергии, а храбрости.
– Он не подведет, – сказала Блу, слегка стукнув его в плечо.
– Я не подведу, – повторил Ной.
Лес ждал, слушая и шурша. Край неба был серее, чем синева над головой, как будто Кабесуотер настолько сосредоточился на них, что реальный мир стал способен пробиться в волшебный лес.
Стоя в устье пещеры, Ганси произнес:
– De fumo in flammam.
– Из огня да в полымя, – перевел Адам для Блу.
Пещера. Пещера.
Все здесь было волшебным, но эта пещера – особенно, поскольку ее не существовало, когда они впервые обнаружили Кабесуотер. А может быть, она существовала, но где-то в другом месте.
Ганси сказал:
– Проверим снаряжение.
Блу вытряхнула содержимое своего потрепанного рюкзака. Шлем (велосипедный, старый), наколенники (для роликов, старые), фонарик (маленький, старый). Кроме перечисленного выпал и розовый складной нож. Пока она снаряжалась, Ганси тоже опорожнил сумку. Она содержала спелеологическую каску (старую), спелеологические наколенники (старые), фонарик (фирменный, старый), а еще несколько мотков новой веревки, обвязку и некоторое количество крепежных болтов и металлических карабинов.
Блу и Адам дружно уставились на поношенное снаряжение. Казалось невероятным, что Ричард Кэмпбелл Ганси Третий решился приобрести хоть что-то не с иголочки.
Не обращая на них внимания, Ганси играючи привязал карабин к веревке великолепным узлом.
До Блу дошло на секунду раньше, чем до Адама. Снаряжение было поношенным, потому что Ганси им пользовался.
Иногда она забывала, что до знакомства с ними он прожил целую жизнь.
Ганси принялся разматывать длинный страховочный трос.
– Давайте повторим, о чем мы говорили. Мы свяжемся вместе. Три рывка, если вас начнет беспокоить хоть что-то. Сверим часы.
Адам посмотрел на запястье.
– Мои не работают.
Ронан глянул на свои дорогие черные часы и покачал головой.
Хотя все это было вполне предсказуемо, Блу тем не менее пришла в замешательство. Она чувствовала себя оторвавшимся воздушным змеем.
Ганси нахмурился, словно вполне разделял ее мысли.
– И мой телефон тоже. Ну, Ронан, давай.
Ронан проорал что-то на латыни, и Адам прошептал Блу перевод:
– С нами ничего не случится, если мы войдем?
«И моя мама еще там?»
Ответ пришел в виде шелестения листвы и какого-то гортанного царапанья, более энергичного, чем голоса, которые Блу слышала до того. «Greywaren simper est incorruptus».
– Всегда безопасно, – быстро перевел Ганси, желая доказать, что по части латыни он не полный бездарь. – Грейуорен всегда безопасен.
Грейуореном был Ронан. Как бы этот лес ни воспринимал их, Ронан всегда был для него чем-то большим.
