– Ты так говоришь, потому что не видел сегодня Ноя, – заметила Блу, ставя кружку перед Мэлори. – У этого чая нет галлюциногенного эффекта, но возможна некоторая эйфория.
Ганси произнес:
– Из того, что я пил здесь, ничто не вселяло в меня ощущение эйфории.
– Конкретно этот чай ты никогда не пробовал, – сказала Блу. – Короче. Ной сегодня выглядел очень стремно. Джесс – человек, которому принадлежит пещера, – говорит, что она проклята.
Она подчеркнула последнее слово.
– А почему он просто не переедет? – поинтересовался Адам.
– Из родного дома? – спросил Ронан – сердито и серьезно.
– Дом – это сильно сказано, – заметил Ганси. – Я его видел.
– Ты, – сказала Блу, ткнув в него пальцем. – Заткнись, пока не успел ляпнуть что-нибудь оскорбительное. И вот что еще вам надо знать. Одна из женщин в этом доме весной предсказала смерть Джесса. Они не знакомы, но она узнала его имя.
Адам вскинул голову. Не потому что это откровение его шокировало, но потому что голос Блу слегка изменился, а Калла и Персефона поспешно опорожнили бокалы, старательно не глядя друг на друга. Адам, таинственное существо, с особой остротой ощущал чужие тайны. Он не вполне понимал, что такого секретного в предсказанной смерти постороннего человека, но твердо знал, что Блу Сарджент говорит правду лишь отчасти.
– Подожди, подожди, – потребовал Ганси. – То есть ты хочешь сказать, что этот самый Джесс Диттли не просто верит в проклятие, но что вообще-то он прав и скоро умрет?
– Или он умрет из-за того, что сделаем мы, – сказала Блу. – Вот почему я об этом заговорила. Мы должны принять решение ответственно.
– Вы составляете списки будущих покойников? – поинтересовался Ронан. – Черт, как готично. А я там есть?
– Однажды, надеюсь, окажешься, – ответила Блу.
– Можно посмотреть? – спросил Адам.
– Что?
– Можно посмотреть список?
Блу отвернулась, чтобы налить себе чаю.
– У меня его нет. Мама забрала список с собой. Я просто запомнила одно имя. Я вообще думала, что это женщина, потому что было написано «Джесси». Но фамилию Диттли я запомнила твердо.
Калла подняла тонкую бровь, но ничего не сказала.
«Ага, – подумал Адам с мрачной и внезапной уверенностью. – Вот в чем дело. Значит, кто-то из нас в списке».
– Ладно, проехали, – сказал Ганси. – Мы тратим время зря, а Адаму скоро уходить. Значит, завтра идем в пещеру?
«Который из нас?»
Мэлори вскинул голову.
– Полагаю, сейчас самое время заявить, что лично я ни в какую пещеру не пойду. Я охотно буду оказывать вам поддержку, сидя там, куда достигают солнечные лучи.
– Разумеется, мы пойдем в пещеру, – сказал Ронан. – Почему нет?
– Это рискованно, – ответил Ганси. – Вы не представляете, насколько мне неохота подвергать опасности кого-либо из здесь присутствующих.
– А еще, зайчатки, не забывайте, что спящих больше одного, – напомнила Калла. – Их трое. Одного разбудить нужно, а другого – нет.
– А третьего? – спросил Ронан.
Персефона, как всегда тихо, ответила:
– Просто такие штуки всегда лучше выглядят в виде троицы.
– Джесс тоже сказал, что там есть кто-то, кого не стоит будить, – добавила Блу, старательно не позволяя Адаму перехватить ее взгляд. – Поэтому – да, мы рискуем.
«Больше одного из нас?»
– Мы ходили в пещеру в Кабесуотере, – сказал Ронан. – Риск был точно таким же. Или даже больше, потому что в тот раз мы ничего не знали.
«Возможно, – подумал Адам, – умереть должна сама Блу. Возможно, поэтому она скрывает список ото всех».
– Я согласна с Ронаном, – сказала Блу, – но мне трудно судить объективно, потому что я хочу найти маму, и для меня это оправдывает любой риск.
Адам подумал про свои занятия с Персефоной. Стала бы она возиться с ним, если бы знала, что он скоро умрет? Сейчас Персефона смотрела на него неподвижным взглядом черных глаз, словно подначивая раскрыть все тайны.
– Мы должны обсудить кое-что еще, – неохотно начал Ганси. – А именно – что делать, если это правда Глендауэр. Если он нас одарит, когда мы его разбудим. Я не знаю точно, будет это один дар или несколько, но нам нужно точно знать, что́ мы скажем при любом развитии событий. Необязательно решать прямо сейчас, но тем не менее подумайте.
Некогда Адам только и думал об этом легендарном даре. Но теперь до окончания школы был всего год, и он наконец уехал от родителей, и вполне мог пробить себе дорогу и без помощи Глендауэра. Единственное, что оставалось, – попросить освобождения от Кабесуотера.
А он сомневался, что хотел этого.
Ганси и Ронан о чем-то вполголоса беседовали, Мэлори то и дело встревал, но Адам больше не мог сосредоточиться на разговоре. Он понял причину скрытности Блу. С той же степенью уверенности он знал, кто именно будил его посреди ночи и куда надо ехать, чтобы в очередной раз починить силовую линию. Он знал это… как истину.
Адам посмотрел на часы.
– Если мы обо всем договорились, мне пора.
Он мог не спешить. У него еще оставалось немного времени в запасе. Но дело не ждало. Одно предположение не давало Адаму покоя.
– Уже? – спросил Ганси, хотя и без тени сомнения. – Черт, жаль. Ну ладно.
– Да, – сказал Адам. – Но я взял отгул на эти выходные и еще на несколько дней. Блу, поможешь мне вытащить ту штуку из машины?
– Какую?
Он солгал быстро и привычно:
– Ну, ту, которую ты просила. Ты что, забыла? Эту, как ее… сетку.
Персефона не сводила с них глаз.
Блу покачала головой, но обращаясь не к нему, а к себе – она сожалела о провале в памяти. Она встала, а он стукнулся кулаками с Ганси и кивнул Мэлори и Ронану. Адам изо всех сил старался держаться спокойно, хотя удерживаемый секрет буквально наэлектризовывал его. Они с Блу вместе вышли и зашагали по темной дорожке к машине, стоявшей у обочины рядом с блистательным «Камаро».
На улице было тихо и прохладно, сухие листья шелестели так, как будто кто-то шикал, успокаивая толпу.
– Я не пом… – начала Блу и тут же замолчала, когда Адам схватил ее за руку и подтащил ближе.
– Который из нас?
– Эй, не трогай!
Она вырвала руку, но не отступила.
– Кто из нас в этом списке?
Блу уставилась в темноту, на какую-то машину на дальнем перекрестке. Она не ответила, но и не оскорбила Адама, сказав, что он не прав.
– Блу…
Она не смотрела на него.
