Она молча протянула через окно телефон Ганси.
Когда Генри уселся в свой блестящий космический аппарат, чтобы позвонить, Блу сказала Ганси:
– К твоему сведению, мне не нравится, когда ты говоришь таким тоном.
– Каким?
Блу знала, что это невежливо, но ее губы сами произнесли:
– Фальшивым.
– Прошу прощения?
– Ну, каким ты обычно разговариваешь с ними. С другими богатенькими придурками из Агленби.
– Генри нормальный парень, – сказал Ганси.
– «Чтоб меня изнасиловали местные»?
– Это же шутка.
– Ха-ха. Ха. Ха. Ха. Да, это шутка – если шутит человек типа Генри, которому на самом деле не надо волноваться о таких вещах. Как типично…
– Я не понимаю, откуда эта неприязнь. На самом деле, Генри в чем-то похож на тебя…
Блу фыркнула.
– Ага, конечно.
Она знала, что перегибает палку, но не могла остановиться. Что-то в этих красивых лицах, красивых волосах, красивых машинах и безыскусной самоуверенности не давало ей покоя.
– Знаешь, хорошо, что мы не можем… что мы никогда…
– Да? – опасно вежливым тоном спросил Ганси. – Почему же?
– Просто мы живем в разных мирах. У нас разные приоритеты. Мы слишком далеки друг от друга. Ничего не получится.
– Две секунды назад мы чуть не поцеловались, – напомнил Ганси, – а теперь все кончено, потому что мы остановились и разрешили какому-то парню воспользоваться моим телефоном?
– Ничего и не начиналось!
Прежний гнев вспыхнул в душе Блу. Он стал еще сильнее.
– Потому что я не согласился, что Генри придурок? Я пытаюсь смотреть на вещи с твоей точки зрения, но сейчас мне это нелегко. Значит, у меня что-то с голосом не так?
– Проехали. Забудь. Просто отвези меня домой, – велела Блу.
Теперь она по-настоящему сожалела… обо всем. Она сама не знала, куда ее завела ссора. Блу понимала только, что отмотать назад уже невозможно.
– Когда он вернет тебе телефон.
Ганси внимательно взглянул на нее. Блу ожидала увидеть на его лице отражение своего гнева, но оно вдруг очистилось. Ганси, конечно, не был счастлив, но, казалось, справился с замешательством. Он спросил:
– Когда ты объяснишь мне, в чем дело?
Блу издала тяжелый дрожащий вздох. На грани слез.
– Никогда.
27
Ганси проснулся в ужасном настроении. Он совсем не отдохнул – несколько часов сна он потерял, прокручивая в памяти события, случившиеся в машине, и пытаясь понять, был ли он прав, не прав, и вообще имело ли все это значение. Шел мелкий дождь, Мэлори насвистывал, Ной гонял бильярдные шары, Ронан сыпал кукурузные хлопья из коробки себе в рот, от любимого желтого свитера Ганси чересчур пахло псиной, чтобы надеть его еще раз, «Кабан» не желал заводиться, и вот теперь он ехал за Блу и Адамом в бездушном «Шевроле» – и в коричневом свитере, который выглядел так, как Ганси себя чувствовал.
И пещера наверняка оказалась бы просто пещерой, как все остальные, поэтому Ганси предпочел бы проспать на Монмутской фабрике еще несколько часов и отправиться в экспедицию в другой день.
– В такую погоду здесь прямо как в Уэльсе, – сказал Мэлори, явно без особого удовольствия.
Адам, сидя рядом с ним, молчал, и на лице у него читалась тревога, которой Ганси уже давно не видел.
Блу тоже дулась и молчала, и под глазами у нее, как и у Ганси, были синяки. Вчера вечером воротник пальто пах ее волосами; теперь Ганси то и дело поворачивал голову в надежде уловить запах Блу, но в этот злополучный день все казалось невнятным и пыльным.
Приехав на ферму Диттли, Мэлори и Пес устроились в доме (Мэлори, безнадежно: «Я так понимаю, чая у вас нет?» Джесс: «ЭРЛ ГРЕЙ ИЛИ ДАРДЖИЛИНГ?» Мэлори: «Господи помилуй!»), а молодежь зашагала через мокрое поле к пещере.
Адам спросил:
– Ты правда потащишь свою птицу туда?
– Да, Пэрриш, – ответил Ронан. – Однозначно.
Не было никакой возможности расспросить Блу про минувшую ночь.
Ганси сегодня был слишком туп, чтобы анализировать ситуацию. Он просто хотел знать. Они еще в ссоре?
Скверное настроение не покинуло его, когда они надели снаряжение, проверили и перепроверили фонарики. Блу достала где-то поношенный комбинезон, и попытки не смотреть на нее в этом облачении лишили Ганси остатков концентрации.
Он подумал: это должно было случиться иначе. Не в такой пасмурный, не по сезону влажный день. Поход в пещеру не следовало втискивать между школьными делами и мамиными поручениями. Ему следовало хорошенько выспаться, чтобы как следует ощущать происходящее. Буквально все вокруг было таким, каким, по мнению Ганси, не должно было быть.
Даже пещера – подумал Ганси, пока они спускались, – выглядела не так, как следовало. Конечно, Глендауэр находился под землей – и Ганси, разумеется, знал, что короля погребли, – но отчего-то он полагал, что будет светлее. А пещера представляла собой просто дыру в земле, как и все остальные. Земляные стены подступали близко; они были стесаны и обрублены в тех местах, где оказались слишком узкими, чтобы пропустить гроб. Вниз по кроличьей норе…
В его видении – в тот день, когда он стоял в дупле дерева, в Кабесуотере – все это выглядело иначе. Но, возможно, тогда ему показали неправду.
Правда крылась здесь. Они видели ее.
– Хватит, Линч, – сказал Адам.
Он шел последним, а Ронан перед ним.
– Что хватит?
– Перестань.
Ронан не ответил, и они пошли дальше. Но всего через несколько шагов Адам произнес:
– Ронан, хорош.
Вся цепочка затормозила. Остановился Адам, и это вынудило остановиться Ронана, отчего, в свою очередь, остановилась Блу, и, наконец, Ганси. Бензопила взлетела, касаясь крыльями стен пещеры. Затем она вернулась на плечо Ронана, подозрительно наклонила голову и принялась лихорадочно чистить клюв о хозяйскую футболку.
– Что? – спросил Ронан, щелкая пальцами перед клювом Бензопилы.
– Хватит петь, – потребовал Адам.
– Я не пою.
Адам прижал пальцы к уху.
– Я понял… это не ты.
– Ты так думаешь?
– Нет, не думаю, – тихо ответил Адам. – Я знаю, потому что слышу это глухим ухом.
Ганси ощутил холодок.
– А что за песня? – спросила Блу.
Клюв Бензопилы приоткрылся. Дрожащим негромким голосом, совершенно не похожим на обычное хриплое карканье, она запела:
– Девы прекрасные, слушайте отцов…
