– Здесь сидит церковный хор, – объяснил Ронан, садясь у органа.
Без предупреждения он вдруг взял несколько пугающе громких и удивительно глубоких нот.
– Ронан! – зашипел Адам.
Он посмотрел на Марию, но ту, казалось, ничего не смутило.
– Я же сказал, тут никого нет.
Видя, что Адам ему не поверил, Ронан пояснил:
– Сегодня в Вудвилле исповедь, священник уехал туда. Обычно в этот день Мэтью приходил сюда учиться играть на органе, чтоб никто не слышал, как он лажает.
Адам наконец сел на скамью. Прижавшись щекой к гладкой спинке, он посмотрел на Ронана. Как ни странно, Ронан и здесь выглядел абсолютно естественно, совсем как в Амбарах. Эта шумная и богатая религия вылепила его в той же мере, что и мир отцовских грез. Казалось невероятным, что все, составлявшее Ронана, умещалось в одном человеке. Адам начал понимать, что совершенно не знает Ронана. Или, точнее, он знал его только отчасти – и полагал, что больше ничего нет.
Мимо пронесся запах Кабесуотера – аромат деревьев после дождя – и Адам понял, что, пока он смотрел на Ронана, тот смотрел на него.
– Итак, Гринмантл, – произнес Адам, и Ронан отвел взгляд.
– Блин. Да.
– В тот первый вечер я просмотрел все, что было в доступе.
Ронану было бы нетрудно порыться в Интернете самому, но, очевидно, он знал, что Адаму понравится эта занимающая мозги головоломка.
– Две докторских степени, дом в Бостоне, три штрафа за превышение скорости за последние полтора года. И все такое.
– Как насчет паутины?
– Неважно, – сказал Адам.
Ему понадобилось совсем немного времени, чтобы получить легкодоступную версию биографии Колина Гринмантла. И еще чуть-чуть, чтобы понять, что это не та биография, в которой они нуждались. Адам не собирался распутывать паутину – возможно, он и не сумел бы это сделать. Он должен был сплести новую.
– Разумеется, важно. Все важно.
– Нет, Ронан, смотри… иди сюда.
Адам принялся писать в пыли, покрывавшей скамью. Ронан подошел и присел рядом.
– Это что?
– То, что нам понадобится, – ответил Адам.
Он все продумал и держал в уме. Было бы гораздо проще записать, но он не решился. Не стоило оставлять ни бумажных, ни компьютерных следов. А взломать файл в голове Адама мог только Кабесуотер.
– Это – разные улики, которые тебе придется приснить. И как мы их закопаем.
Некоторые из них нужно было закопать буквально. План получился аккуратным в теории, но не на практике: подставить человека – грязное дело, а убийство предполагает трупы. Или, по крайней мере, их части.
– Конечно, многовато, – признал Адам (и правда, после того как он все записал в пыли, стало казаться, что улик слишком много). – Наверное… да. Но в основном они маленькие…
Ронан дочитал план до конца. Он слегка отвернулся от этого кошмара, точно так же как отворачивался от «сна», и сказал:
– Но… этого же не было на самом деле. Гринмантл ничего такого не делал.
Ронану необязательно было говорить: «Это ложь».
Адам мог бы догадаться, что здесь возникнет проблема. Он попытался объяснить:
– Знаю, что не делал. Но очень трудно доказать, что он убил твоего отца. Это слишком тонко. Слишком много деталей, которые я не знаю. Он может опровергнуть любое из наших доказательств чем-нибудь вполне реальным, например предоставить полный отчет о том, что он делал в тот день. Он может разрушить все, что мы ему предъявим. Но если я выдумаю убийство, то проконтролирую все фрагменты.
Ронан молча смотрел на него.
– Слушай, это должно быть что-то реально ужасное, то, за что он не захочет попасть в тюрьму, – продолжал Адам.
Он чувствовал себя немного подло и не мог понять, чем было вызвано заметное отвращение на лице Ронана – природой преступления, которое он предложил, или тем, что Адам в принципе оказался способен придумать такое преступление. Но он настаивал, потому что было слишком поздно отступать.
– Мы хотим, чтобы он перепугался, чтобы ему в голову не пришло открыть рот или нанести ответный удар. Если Гринмантла в этом хотя бы обвинят, он погибнет – и он это знает. А если его осудят, то с людьми, которые совершают преступления против детей, в тюрьме обращаются плохо, и это он тоже знает.
Адам видел, как две половины души Ронана спорят. Невероятно, но он понимал, что ложь проигрывает.
– Всего один раз, – быстро сказал Адам. – Только раз. Я бы мог все переделать так, чтобы это касалось твоего отца, но тогда у нас не будет железных доказательств. И тебе придется выступать в суде. И Мэтью.
Адам тут же устыдился, хотя ни словом не солгал. Он знал, что это будет последняя капля. Так и случилось.
– Ладно, – горестно произнес Ронан.
Он посмотрел на план, начерченный в пыли, и нахмурился.
– Ганси бы не одобрил.
Потому что это была грязь как она есть. Короли не пачкают подолы мантий в дерьме.
– И поэтому мы ему не скажем.
Адам ожидал, что Ронан и тут возразит, но тот просто кивнул. Они были согласны в двух вещах: защитить хрупкие чувства Ганси и солгать, прибегнув к умолчанию.
– А ты сумеешь это приснить? – спросил Адам. – Тут куча подробностей.
Это было нереально. Никто не смог бы приснить хоть одну из этих вещей, а уж тем более все. Но Адам видел, на что способен Ронан. Он читал принесенное из мира грез завещание, ездил в выдуманном «Камаро» и боялся чужого кошмара.
Вполне возможно, что в этой церкви присутствовали два бога.
Ронан снова присел рядом со скамьей, изучая список и задумчиво касаясь пальцами щетины на подбородке. Когда он не пытался выглядеть сволочью, его лицо становилось совсем другим – и на долю секунды Адам ощутил пугающее неравенство их отношений: Ронан знал Адама, но знал ли Адам Ронана?
– Я это сделаю сейчас, – наконец сказал Ронан.
– Сейчас? – недоверчиво повторил Адам. – Здесь? Сейчас?
Ронан самоуверенно ухмыльнулся, явно довольный такой реакцией.
– Нет лучше времени, чем настоящее, Пэрриш. Сейчас. Все, кроме телефона. Сначала мне надо глянуть, какой у него мобильник, прежде чем я его присню.
Адам обвел глазами безмолвную церковь. Она по-прежнему казалась населенной. Хотя умом он верил Ронану, что в церкви никого нет, но в душе ему казалось, что вокруг полно… чего-то вероятного. Однако на лице Ронана был написан вызов, и Адам не собирался отступать. Он сказал:
– Я знаю, какой у Гринмантла телефон.
– Недостаточно просто назвать модель. Я должен его увидеть, – ответил Ронан.
