Красногубая дама стукнула мясистым кулаком по замершей машинке для взбивания коктейлей и выругалась с легким акцентом, отчего бранные слова прозвучали почти нежно. Она сказала:
– Сейчас включится.
В тусклом свете, падавшем из окна, полки, открытки и лекарства выглядели апокалиптически зловеще.
– А это часто бывает?
– С весны частенько, сэр. Всё отключается. Порой перегорают трансформаторы, только и жди пожара. А еще иногда включаются прожектора на школьном стадионе, когда никакой игры нет и в помине. Ведь все эти ужасные мальчишки разъехались на лето. Ну, почти все. А вы-то здесь надолго?
– На пару недель.
– Значит, Четвертое здесь проведете.
Серому Человеку пришлось извлечь из глубин памяти календарь. Он мало что праздновал.
– Вы приходите сюда, полюбуетесь на праздник, – продолжала хозяйка, унылым жестом протягивая ему наполовину взбитый коктейль. – Фейерверки отлично видно от здания суда. На другие не глядите.
– На те, которые люди пускают у себя во дворах?
– На те, что пускают в Агленби. Мальчишки взрывают такие вещи, какие им и в руки-то давать нельзя. Пугают пожилых людей. Не понимаю, почему шериф его не приструнит.
– Хм… – Серому Человеку стало интересно, отчего «мальчишки» вдруг превратились в кого-то одного.
Женщина точно впала в транс; она наблюдала, как за большим окном аптеки медленно катятся машины. Наконец она произнесла:
– Это всё ЭКГ виновата. Они там прекрасно знают, что провода старые. А менять не собираются.
Серый Человек моргнул при этой внезапной смене темы.
– ЭКГ?
– Что? А… Энергетическая компания Генриетты.
С ее акцентом это прозвучало как «энерктическая кавпания». Словно по волшебству, электричество тут же зажглось.
– Вот и свет. Говорю же, не о чем беспокоиться.
– О, – произнес Серый Человек, взглянув на потрескивающие флуоресцентные лампы на потолке. – Я и не беспокоился.
Она усмехнулась – удовлетворенно и понимающе.
– Да уж пожалуй.
Тунец правда оказался хороший. Впрочем, это был единственный сэндвич, который он съел с момента приезда, поэтому Серый Человек не мог судить, действительно ли он лучший в Генриетте.
Он поехал дальше. Викторианские особнячки сменились полями. Он ехал мимо сараев с острыми крышами, ферм, шустрых коз и сломанных грузовиков. Всё здесь было двух тонов – рыжевато-зеленого и зеленовато-красного. Даже мусор выглядел так, как будто вырос на склоне холма. Только горы казались неуместными. Синие призраки на горизонте, со всех четырех сторон.
К изрядному удивлению Серого Человека, датчики Гринмантла как будто пришли к консенсусу.
Они привели его на другую проселочную дорогу. На обочине торчали одноэтажные домики и почтовые ящики.
Зазвонил телефон.
Это был его брат.
Внутренности у Серого Человека скрутились сами собой.
Телефон прозвонил всего дважды. «Пропущенный звонок». Брат никогда и не хотел, чтобы он взял трубку; он желал именно этого – чтобы Серый Человек остановил машину и задумался, не перезвонить ли самому, не перезвонит ли брат. Чтобы ощутил клубок колючей проволоки в животе.
Наконец залаявший у дверцы лабрадор помог ему вернуться в реальность. Серый Человек сунул телефон в бардачок, с глаз долой.
И вернулся к приборам Гринмантла.
Они привели его к желтому домику с пустым навесом для машины. Держа в одной руке датчик электромагнитных частот, а в другой цезиевый магнитометр, он вылез под палящие лучи солнца и пошел, руководствуясь показаниями.
Серый Человек поднырнул под пустую бельевую веревку. Будка была, а собаки не было. В воздухе висел сложный сухой запах кукурузного поля, но его тоже не было. Серый Человек вспомнил зловещую аптеку с погасшим светом.
На заднем дворе нашелся внушительный огород с семью безупречными грядками – помидорами, как на картинке, горохом, бобами и морковью. Следующие четыре грядки были далеко не так хороши. Серый Человек следовал за лихорадочно возраставшими показаниями прибора, и грядки делались всё тоньше. Последние представляли собой просто полоски голой земли – нечто вроде стрелок, указывающих на далекие поля. По бамбуковым столбикам вились несколько высохших лоз – скелеты, а не растения.
Приборы направили Серого Человека к розовому кусту, растущему по другую сторону мертвых грядок, у бетонной крышки колодца. В отличие от иссохших лоз розы были несомненно живые. Над обычным зеленым стволом из старых стеблей, тесно сплетшихся друг с другом, поднимались десятки изогнутых побегов. Каждый изуродованный стебель был ярко-алого цвета молодости; выглядело это зловеще, словно по ним текла кровь. Новые побеги топорщились злобными красными шипами.
Конечный результат этого бешеного роста виднелся среди почерневших, спутанных ветвей. Мертвый. Роза доросла до смерти.
Серый Человек впечатлился. Всё это было как-то на редкость неправильно.
Несколько колебаний датчика подтвердили, что энергия сконцентрирована прямо на кусте или в земле под ним. Возможно, энергетическая аномалия могла объяснить этот чудовищный рост. Серый Человек, впрочем, не понимал, какая тут связь с Грейуореном. Если только…
Он посмотрел на дом, затем отложил приборы и приподнял крышку колодца.
Датчик буквально завопил, все огоньки вспыхнули алым. Показания магнитометра превратились в рваные пики.
Из непроницаемо черной дыры поднимался прохладный воздух. У Серого Человека в машине лежал фонарик, но он сомневался, что луч света достанет до дна. Он задумался, какое снаряжение понадобится, чтобы достать предмет, спрятанный в колодце, если до этого дойдет.
И столь же внезапно, как они включились, оба датчика затихли.
Испугавшись, Серый Человек поводил рукой вокруг – и ничего. Обошел вокруг куста. Ничего. Свесил их над колодцем. Ничего. Чем бы ни объяснялась дикая вспышка энергии, приведшая его сюда, она закончилась.
Он подумал: возможно, Грейуорен работает рывками; возможно, связь с тайником в колодце прервалась.
«А еще, – подумал он, – вполне возможно, что это как-то связано с проблемами местной энергетической компании. Взять хоть приливы энергии, заставлявшие включаться прожектора на стадионе. Они могли исходить из того же источника. Они каким-то образом отравили эту розу».
Серый Человек опустил крышку на место, стер ладонью пот с шеи и выпрямился.
Он сфотографировал розу на телефон. И зашагал обратно к машине.
8
У Адама Пэрриша были проблемы посерьезнее, чем сны Ронана.
Во-первых, новое жилье. Он поселился в крошечной комнатке над домом приходского священника из Святой Агнессы. Этот дом выстроили в конце семнадцатого века, и именно так он и выглядел. Адам раз за разом героически бился головой о низкие потолки и вгонял чудовищные занозы в ступни ног. В комнате пахло, как всегда в старых домах – заплесневелой штукатуркой, древесной пылью, забытыми цветами. Адам обеспечил себя мебелью – матрасом из ИКЕА, который положил прямо на голый пол, пластмассовыми корзинками и картонными коробками в качестве тумбочек и стола, ковриком, купленным на распродаже за три доллара.
