Последняя фраза была адресована Блу, и та протянула ему почти пустой стаканчик из-под йогурта. Очевидно, Ганси надоело говорить про смерть.
Мора вздохнула и сдалась – и тут на кухню влетела Калла. Она не сердилась. Просто она всегда влетала.
Калла распахнула холодильник и вытащила из него баночку с пудингом. Держа ненавистную магазинную гадость в руке, она повернулась к Ганси и прогремела:
– Не забывай, что Кабесуотер – это игра, в которую многие играют гораздо дольше, чем ты. И они знают, где получить новую экспу.
Она вышла. Мора за ней.
– Хм, – сказал Ганси.
– Да, – подтвердила Блу.
Она отодвинула стул, чтобы пойти за Морой, но тут Ганси протянул руку.
– Подожди, – негромко произнес он.
– Зачем?
Бросив взгляд в сторону гостиной, он сказал:
– Э… Адам.
Блу мгновенно вспомнила Адама, слетевшего с тормозов. У нее вспыхнули щеки.
– А что с ним такое?
Ганси потер пальцем нижнюю губу. Этот задумчивый жест он повторял так часто, что удивительно было, как он вообще не стер ее напрочь.
– Ты рассказала ему о своем поцелуйном проклятии?
Блу подумала, что прежние ощущения были ерундой по сравнению с пламенем, вспыхнувшим в ту секунду.
– Ты, надеюсь, не проболтался?
Ганси как будто слегка обиделся.
– Ты же велела мне молчать.
– Нет. Я ему не рассказала.
– Может быть, пора?
Кухня казалась недостаточно уединенным местом, и оба невольно придвинулись как можно ближе друг к другу, чтобы их голоса не разносились по коридору. Блу прошипела:
– Всё под контролем. И я совершенно не хочу обсуждать это с тобой – особенно с тобой!
– Особенно? – повторил Ганси. – Что же делает меня таким особенным?
Блу понятия не имела. Смутившись, она ответила:
– Ты… ты не моя бабушка, например.
– Ты бы стала обсуждать с ней свою личную жизнь? Лично я не рискнул бы. Моя бабушка, впрочем, очень милая женщина. Правда, лысая и расистка.
Ганси обвел взглядом кухню, словно кого-то искал.
– А твоя где? Разве не все твои родственницы где-то здесь, в этом доме?
Блу яростно прошептала:
– Не будь таким…
– Невежливым?
– Наглым! Обе мои бабушки умерли.
– О боже. А от чего?
– Мама всегда говорила – оттого, что лезли не в свое дело.
Ганси совершенно забыл, что они секретничают, и оглушительно расхохотался. Это был могучий порыв. Когда Ганси замолчал, смех остался у него в глазах.
Что-то в душе у Блу потянуло за ниточку.
«О нет», – подумала она. И тут же успокоила себя: «У Ричарда К. Ганси Третьего красивый рот. Теперь я знаю, что у него, когда он смеется, красивые глаза. Но это еще не любовь».
И добавила: «Адам. Не забывай про Адама».
– Логично, что у твоего проклятия есть семейная история, – сказал Ганси. – Вы пожираете своих мужчин? Куда они деваются? У вас есть подвал?
Блу встала.
– Наш дом похож на тренировочный лагерь. Они просто не справляются. Бедные.
– Бедный я, – подтвердил Ганси.
– Ага. Подожди здесь.
Блу испытала легкое облегчение, когда оставила его на кухне; сердце у нее колотилось так, словно она бежала. Мора и Калла еще стояли в коридоре, о чем-то тихонько совещаясь. Блу сказала матери:
– Послушай, мы совершенно точно все идем в Кабесуотер. Сегодня же вечером, когда освободится Ронан. Таков план. Мы придерживаемся плана.
Мору это заявление встревожило заметно меньше, чем опасалась Блу. Честно говоря, она совсем не выглядела встревоженной.
– Зачем ты мне это говоришь? – поинтересовалась Мора. – И почему ты такая красная?
– Потому что ты моя мать. Потому что ты старшая. Потому что нужно сообщать людям о своих намерениях, если собираешься путешествовать по опасному маршруту. А лицо у меня всегда такое.
– Хм, – сказала Мора.
– Хм, – сказала Калла.
Блу с подозрением спросила:
– Ты ведь не собираешься мне запрещать?
– Не в этот раз.
– Смысла нет, – согласилась Калла.
– А на чердаке гадальная миска, – сообщила Блу.
Мора заглянула в гостиную.
– Нет.
Блу настаивала:
– Кто-то ей пользуется.
– Нет.
Блу, на грани срыва, произнесла:
– Ты не можешь просто взять и сказать, что ее там нет и что ею не пользуются! Я не ребенок. И у меня есть глаза и мозги.
– А что ты хочешь, чтобы я сказала? – поинтересовалась Мора.
– Правду. Я, например, только что сказала правду ТЕБЕ.
– Да, – подтвердил Ганси с кухни.
– Замолкни! – одновременно крикнули Блу и Калла.
Мора вскинула руку:
– Хорошо. Миской пользовалась я.
– Зачем?
Калла ответила:
– Чтобы поискать Орешка.
«Моего отца!» Пожалуй, не стоило удивляться – ведь Нив пригласили сюда, чтобы найти его. Она пропала, а местонахождение Орешка так и оставалось загадкой.
– Ты, кажется, говорила, что гадать по миске – плохая идея.
– Это как водка, – произнесла Калла. – Зависит от производителя.
Занеся ложку над баночкой с пудингом, она заглянула в другую комнату, и Мора – тоже.
Блу вытянула шею, чтобы понять, на что они смотрят. Но там не было никого, кроме Адама. Он сидел в гадальной один, и рассеянный утренний свет придавал ему мягкий и пыльный вид. Он вытащил из мешочка колоду таро и разложил все карты рисунками вверх, в три длинных ряда. Облокотившись на стол, Адам изучал изображения на каждой карте по очереди и елозил локтями, чтобы перебраться к следующей. Он совершенно не походил на Адама, способного вспылить. Только на Адама, с которым Блу когда-то познакомилась. Это-то и пугало – что всё случалось без предупреждения.
Мора нахмурилась. И негромко произнесла:
– Кажется, мне надо побеседовать с этим юношей.
– Да, кому-то надо, – ответила Калла, направляясь к лестнице.
Каждая ступенька возмущенно стонала, и Калла мстительно наступала на следующую изо всех сил.
– Только не я. Я переросла крушения поездов.
Блу в тревоге спросила:
