«Некоторые вещи сами хотят, чтобы их нашли».
– Это так называемый умбон, – потрясенно сказал Ганси и провел большим пальцем по неровному краю. Всё в этой штуке говорило о древности. – Он укреплял середину щита. Видимо, остальное сгнило. Скорее всего, щит был из дерева и кожи.
Он не ожидал найти здесь именно умбон. Если верить тому, что он читал, деревянные щиты практически вышли из употребления в эпоху Глендауэра. Хорошие доспехи сделали их ненужными. Но это мог быть церемониальный щит. Изящная работа гравировщика казалась избыточной для нормального боевого оружия. И этот умбон действительно выглядел как вещь, достойная погребения вместе с королем. Ганси обвел пальцем воронов. Три ворона треугольником – герб Уриена, мифического отца Глендауэра.
Кто еще касался этого умбона? Мастер, занятый великой целью. Солдат, отнесший щит на корабль, который должен был пересечь Атлантику.
Возможно, сам Глендауэр.
Сердце Ганси так и зажглось.
– То есть эта штука древняя, – сказала Блу с другого конца лодки.
– Да.
– А эта?
Что-то такое было в ее голосе – и, подняв голову, Ганси увидел большой предмет, который она держала, прислонив к бедру.
Он знал, что это. Но понятия не имел, почему оно здесь.
Ганси сказал:
– Это колесо от «Камаро».
Так оно и было.
Оно выглядело совершенно так же, как колеса, в данный момент надетые на «кабане» – с той разницей, что его возраст явственно насчитывал несколько сотен лет. Выцветшая поверхность металла покрылась щербинами и шишками. Учитывая разрушительную работу времени, это элегантно симметричное колесо вовсе не казалось неуместным рядом со средневековым умбоном. Если не обращать внимания на ржавый логотип «Шевроле» в центре.
– Ты случайно не терял колесо некоторое время назад? – поинтересовался Ронан. – Лет пятьсот примерно.
– Мы знаем, что силовая линия искажает время, – немедленно напомнил Ганси, но он был совершенно сбит с толку.
Даже не то что сбит с толку – скорее, он лишился ориентиров. Выскочил из колеи логики. Когда время стало гибким, в будущем нарисовалось слишком много вариантов, и это было нестерпимо. Это колесо гласило о прошлом, в котором существовал «Камаро». О прошлом, которое одновременно случилось и не случилось. Не случилось, поскольку ключи от «Камаро» лежали у Ганси в кармане, а машина стояла у Монмутской фабрики. Случилось, потому что Блу держала колесо в своих мокрых руках.
– Оставь-ка эти штуки у меня, когда поедешь к родителям на выходных, – сказала Блу. – А я как-нибудь уговорю Каллу с ними поработать.
Лодка двинулась обратно к берегу. Орле вернули брюки, ноутбук убрали обратно в сумку, эхолокатор вытащили из воды. Адам устало помог прикрепить лодку к трейлеру, прежде чем забраться в машину. Ганси собирался поговорить с ним, хотя понятия не имел, что скажет; но им полезно было вместе уехать из города. Ронан вернулся в «БМВ», чтобы ехать самостоятельно. Наверное, Ганси и с ним надо было поговорить, хотя он также понятия не имел, что сказать.
Пока он стоял в тени лодки, Блу подошла к нему, с умбоном в руке. Это, конечно, был не Кабесуотер и не Глендауэр, но хотя бы что-то. Ганси понял, что его одолевает жадность – страстное желание найти Глендауэра и только Глендауэра. Раньше этих мучительно-близких подсказок было достаточно, чтобы насытиться. А теперь он мечтал лишь о Граале. Он чувствовал, как постарела его душа, обитающая в молодом теле. «Я устал от чудес», – подумал Ганси.
Он видел, как оранжевое бикини Орлы, полное надежды, исчезло в «БМВ». Впрочем, его мысли блуждали далеко. Ганси всё еще был поглощен тайной загадочного колеса.
Блу, понизив голос, многозначительно спросила:
– Насмотрелся?
– Ты имеешь в виду… на Орлу?
– Да.
Этот вопрос ему не понравился. В голосе Блу звучало осуждение – а Ганси конкретно в ту минуту полагал, что не заслуживал его. Он вообще не должен был волновать Блу, во всяком случае не так.
– Какая тебе разница, – спросил он, – что я думаю об Орле?
Почему-то Ганси почувствовал опасность. Наверное, не стоило об этом спрашивать. Если подумать, проблема заключалась не в самом вопросе, а в том, как он его задал. Мысли Ганси блуждали далеко, ему было всё равно, как он смотрелся со стороны – и он с опозданием сообразил, как прозвучали его собственные слова. Интонация заключала в себе вызов.
«Ох, Ганси, – подумал он. – Не надо».
Блу, не дрогнув, удержала его взгляд. Она решительно ответила:
– Никакой.
И солгала.
Это должно было быть правдой – но это была ложь, и Ганси, который ставил честность превыше почти всех других вещей, сразу это понял. Блу Сарджент было не всё равно, интересовала его Орла или нет. Очень даже не всё равно. Когда она, небрежно тряхнув головой, повернулась к машине, Ганси ощутил неприятный трепет.
Лето вливалось в его кровь. Он залез в кабину.
– Поехали, – сказал он остальным и надел солнечные очки.
25
Конечно, Серому Человеку пришлось избавиться от двух трупов. Это было неприятно – но более ничего. Люди, которые вламываются в чужие дома в поисках сверхъестественных артефактов, обычно не из тех, о чьем исчезновении заявляют в полицию.
Про Серого Человека, например, не стали бы заявлять.
И все-таки нужно было стереть с трупов отпечатки пальцев, а затем отвезти их в какое-то другое место, более подходящее для того, чтобы умереть. В багажнике «Кремовой Мерзости» у Серого Человека лежали канистры и два перуанских горшка – продавать их, из соображений безопасности, еще не стоило, поэтому они были завернуты в одеяла с изображением Путешественницы Доры. Серый Человек устроил тела на заднем сиденье, пристегнув их, чтобы они не мотались по салону. К сожалению, он рисковал оставить изобличающие пятна в еще одной чужой машине. Отец был прав – предыдущий опыт действительно служит внятным указанием на будущий.
По пути Серый Человек позвонил в ресторан «Веранда» и отменил заказ.
– Хотите перенести на более позднее время? – спросила хостес.
Серому Человеку понравилось, как она выговорила «позднее». Прозвучало это как «поззьнее», с обилием гласных.
– Боюсь, сегодня никак. Могу я заказать столик… на четверг?
Он свернул на бульвар Блу-Ридж. От резкого поворота голова одного из громил стукнулась о стекло. Впрочем, громиле было всё равно.
– Столик на одного?
Серый Человек подумал про Мору Сарджент и ее изящные обнаженные лодыжки.
– На двоих.
Он отложил телефон, включил «Кинкс» и покатил по бульвару. Он сворачивал и сворачивал, пока навигатор не запутался безнадежно. С помощью машины он проложил собственную тропинку в зарослях, миновав кучу табличек, гласивших «Частная собственность» (Серый Человек никогда не жалел, что платил за дополнительную страховку, когда брал машину напрокат). Он остановился на маленькой идиллической полянке, опустил окно и включил музыку погромче. Вытащил из салона Ракету и Поло и развязал им шнурки.
