Разумеется, Ной не вошел бы. Блу подозревала, что он и не мог. Призраки и экстрасенсы соперничали за один и тот же источник энергии, и, если бы Ной и Калла взялись выяснять отношения, Блу точно знала, кто вышел бы победителем. Она спросила бы у Ноя, но его, к сожалению, совершенно не интересовали подробности собственной загробной жизни. Ганси некогда с раздражением сказал: «Неужели тебе всё равно, как получилось, что ты по-прежнему здесь?», а Ной с нетипичным остроумием ответил: «А тебе не всё равно, как работают твои почки?»
– Ты ведь не едешь в Вашингтон? – с некоторой тревогой поинтересовался Ной.
– Нет.
Блу хотела сказать это совершенно бесстрастно, но, честно говоря, она ощущала странное одиночество, когда вспоминала, что Адам и Ганси оба уедут из города. В общем, она чувствовала себя примерно так, как выглядел Ной.
Тот смело предложил:
– Я впущу тебя на Монмутскую фабрику.
Блу немедленно покраснела. Одной из ее тайных и самых упорных фантазий было нечто невозможное – пожить на Монмутской фабрике. Она подумала, что не была по-настоящему частью компании, потому что жила на Фокс-Вэй. Потому что не училась в Агленби. А значит, она и не могла стать одной из них, поскольку была девушкой. Обида и тоска не давали Блу спать ночами. Она удивилась, что Ной столь точно угадал ее желание. Чтобы скрыть смущение, Блу фыркнула:
– И я буду тусить весь день с тобой и Ронаном?
Ной радостно сказал:
– У нас теперь есть бильярдный стол! Я играю хуже всех на свете! Это просто прекрасно… – его рука вдруг сжалась на плече Блу. – О! Кто-то идет.
По тротуару к ним шагал какой-то мужчина. Он был очень собранный и ошеломляюще… серый. В ту же секунду, когда Блу окинула взглядом Серого Человека, она поняла, что и он за ней наблюдает.
Их глаза встретились, и каждая сторона явно приняла решение не недооценивать другую.
– Привет, – добродушно сказал мужчина. – Я не хотел мешать.
Во-первых, судя по тому, как он это сказал, было ясно: он видел Ноя (а это удавалось не всем). Во-вторых, он был вежлив, но не так, как остальные знакомые Блу. От вежливости Ганси окружающие словно делались меньше ростом. Адам вел себя вежливо, чтобы успокоить собеседника. А этот человек был внимательно, вопрошающе вежлив. Вежлив, как щупальца, осторожно пробующие поверхность воды и пытающиеся понять, как она отреагирует на их присутствие.
Блу вдруг подумала: он очень умен. Не стоит с ним шутить.
Она указала на свою мокрую одежду.
– Это спектакль. Мы разыгрываем «Русалочку». Не диснеевскую.
У нее тоже были щупальца.
Серый Человек дружелюбно улыбнулся.
– Он принц? Ты ударишь его кинжалом или превратишься в пену морскую?
– В пену, конечно, – с чувством огромной благодарности ответила Блу.
– Я всегда думал, что лучше бы она его пырнула, – задумчиво произнес Серый Человек. – Я ищу Мору.
– А.
Всё стало ясно. Это был мистер Грей. Блу слышала, как в последние несколько дней Мора, Калла и Персефона шепотом произносили его имя. Особенно Калла и Персефона.
– Вы киллер.
У мистера Грея хватило совести принять достаточно испуганный вид.
– О! А ты – дочь. Блу.
– Первая и единственная, – Блу устремила на него пронизывающий взгляд. – У вас есть любимое оружие?
Не моргнув и глазом, он ответил:
– Удобный момент.
Блу подняла бровь.
– Ладно. Заходите. Ной, я сейчас вернусь.
Она открыла дверь. Как всегда, новые гости заставляли ее с особой остротой сознавать нетрадиционный вид собственного жилища. По сути, это были два дома, связанных вместе, и ни один из них никогда не был дворцом. Узкие коридоры так и льнули друг к другу. Туалет постоянно шумел. Деревянные полы покоробились, как и тротуар перед домом, словно корни угрожали проломиться сквозь доски. Некоторые стены были выкрашены в ярко-фиолетовый и синий, на других остались обои многолетней давности. Выцветшие черно-белые фотографии висели рядом с репродукциями Густава Климта и старыми железными ножницами. В целом интерьер пал жертвой слишком частых походов в комиссионный магазин и слишком большого скопления ярких личностей в одном пространстве.
Как ни странно, Серый Человек – воплощение серьезности, нейтральное пятно в эпицентре этого буйства – не выглядел здесь неуместно. Блу видела, как он осматривался, пока они погружались в недра дома. Он не казался человеком, к которому можно подкрасться незаметно.
И вновь она подумала: «Не недооценивай его».
– О! – воскликнула Джими и протиснула свою внушительную тушу мимо Серого Человека. – Сейчас найду Мору.
Направляя гостя на кухню, Блу спросила:
– А что конкретно вам нужно от моей матери?
– Прямолинейный вопрос, – признал Серый Человек.
Блу переступила через двух маленьких девочек (она точно не знала, чьи они), игравших в танки посреди коридора, и проскользнула мимо возможной двоюродной сестры, которая несла две горящие свечи. Серый Человек поднял руки над головой, чтобы она его не подожгла. Та недовольно прищелкнула языком.
– Жизнь коротка.
– И с каждым днем становится короче.
– Ты меня понимаешь.
– Я и не спорила.
Они оказались на кухне, среди кружек, рассыпанного чая, коробок с эфирными маслами, ожидавшими отправки, и обезглавленных цветов, ожидавших варки.
Блу указала на стул под фальшивой лампой от «Тиффани».
– Садитесь.
– Я лучше постою.
Она оскалила ровный ряд зубов.
– Сядьте.
Серый Человек сел. Он посмотрел через плечо в коридор, потом опять на Блу. У него были ясные подвижные глаза, как у доберманов и соек.
– Никто не собирается вас здесь убивать, – заявила девушка и протянула ему стакан воды. – Она не отравлена.
– Спасибо.
Серый Человек поставил стакан на стол, но пить не стал.
– Мое единственное намерение – пригласить Мору на ужин.
Прислонившись к столу и скрестив руки на груди, Блу внимательно посмотрела на гостя. Она думала о своем биологическом отце, Артемусе. Блу никогда его не видела и знала о нем очень мало – в общем, ничего, кроме имени. Впрочем, она на свой лад его любила. Ей не хотелось, чтобы он вернулся и обнаружил на своем месте кого-то другого. Но опять-таки, прошло шестнадцать лет. Вероятность возвращения Орешка была весьма невелика.
И речь шла всего лишь об ужине.
– Вы ведь здесь не останетесь? – спросила Блу.
Она имела в виду Генриетту, а не свой дом. Следовало уточнить, но он, очевидно, понял ее и так, поскольку ответил:
