– Правильно, – крикнул вслед Кавински. – Отзови собаку!
Он произнес это так, как будто Ронану либо Ганси следовало оскорбиться.
Но Ронан ничего не чувствовал, кроме яростной пустоты в груди. Он опустился на водительское сиденье, а Ганси захлопнул дверцу со своей стороны.
В кармашке на двери загудел телефон. Ронан взглянул на экран – там было сообщение от Кавински.
«увидимся на улице»
Ронан бросил телефон обратно, завел мотор и выехал, эффектно развернувшись в грязи. Ганси издал одобрительный звук.
– Ох, Кавински, – сказал он всё так же небрежно, с легким смешком. – Он думает, что это место принадлежит ему. Он думает, жизнь – это ролик в Интернете.
Он ухватился за дверцу, когда Ронан позволил «БМВ» как следует разогнаться. Машина радостно и бесстрашно понеслась к городу, который находился за несколько миль. Спидометр отражал частоту их пульса.
Ронан спросил:
– Ты не понимаешь, в чем прелесть?
Ганси, закрыв глаза и вздернув подбородок, откинулся на спинку кресла. Горло у него было зеленым в свете приборной доски. На губах по-прежнему играла небезопасная улыбка – настоящая пытка скрытыми возможностями. Ганси ответил:
– Мы с тобой никогда так не развлекались. Знаешь, в чем разница между нами и Кавински? Мы что-то значим.
И в ту секунду мысль о Ганси, уезжающим в Вашингтон без него, стала нестерпимой. Они так долго были двухголовым существом. Ронан-и-Ганси. Ронан, впрочем, не мог сказать этого вслух. По тысяче причин.
– Когда я уеду, – произнес Ганси, помедлив, – показывай мне сны. Что-нибудь новенькое каждую ночь.
28
– Добрый вечер, король мечей.
– Добрый вечер, благородный клинок. Вы гадали до моего прихода? Чтобы узнать, как пройдет свидание? – спросил Серый Человек, шагая вместе с Морой к «Кремовой Мерзости».
Он принял душ, прежде чем ехать на Фокс-Вэй, но не стал сбривать с подбородка фирменную щетину. Серый Человек выглядел весьма неплохо, хотя Мора этого не отметила.
– А вы убили кого-нибудь, прежде чем заехать за мной? – поинтересовалась она.
Мора сменила свои потрепанные синие джинсы на чуть менее потрепанные. Еще она надела футболку с широким воротом, который позволял убедиться, как хорошо ладят ее ключицы и шея. Она выглядела весьма неплохо, хотя Серый Человек об этом умолчал.
Но каждый знал, что другой это заметил.
– Нет, конечно. Я убил гораздо меньше людей, чем вы думаете, – сказал он, открывая перед ней дверцу машины. – Знаете, это первый раз, когда я вижу вас обутой. О… что там такое?
Мора посмотрела через плечо. Вслед за ними тронулся с места маленький потрепанный «Фордик».
– Это Калла. Она проводит нас до ресторана, чтобы убедиться, что вы действительно отвезли меня туда, а не закопали в лесу.
Серый Человек ответил:
– Какая нелепость. Я никогда и никого не закапываю.
Калла злобно помахала ему. Ее пальцы на руле напоминали когти.
– Вы ей нравитесь, – сказала Мора. – Радуйтесь. Калла – хороший друг.
Потрепанный «Форд» доехал за ними до ресторана и подождал у обочины, пока Серый Человек и Мора не устроились за столиком под жимолостью и шпалерой, увитой рождественскими фонариками. Стоявшие по углам вентиляторы разгоняли вечернюю жару.
Мора сказала:
– Я вас угощу.
Она сделала паузу, выжидая, не возразит ли он, но Серый Человек просто произнес в ответ:
– У меня аллергия на клубнику.
– Как у шестидесяти процентов людей.
Он сказал:
– Я понимаю, почему у вас такая дочь.
Мора лучезарно улыбнулась. У нее была очаровательная, открытая, идеальная улыбка, неподдельно радостная и очень красивая. Серый Человек подумал: «Я никогда еще не принимал такого скверного решения».
Она заказала еду. Вина никто не пил. Закуски оказались восхитительны – не из-за того, что ресторан славился своим шеф-поваром, но потому, что восхитительна любая еда в предвкушении поцелуя.
Серый Человек спросил:
– Ну и как это – быть ясновидящей?
– Забавная формулировка.
– Я имею в виду – много ли вы видите и насколько отчетливо. Вы знали, что я задам этот вопрос? Вам известны мои мысли?
Мора хитро улыбнулась.
– Это как сон или воспоминание. По большей части смутно. Но иногда мы явственно видим один какой-нибудь фрагмент. Необязательно в будущем. Часто, когда люди приходят на сеанс, мы говорим им то, что они уже знают. Поэтому – нет, я понятия не имела, что вы зададите этот вопрос. И да, я знаю, о чем вы думаете, но только потому что я хорошо умею угадывать, а не потому что я хороший экстрасенс.
«Надо же, – подумал Серый Человек, – какая она веселая». Улыбка всегда готова показаться на ее губах. Трудно заметить на лице Моры грусть или тоску, если не знать, что они там есть. Но в том-то и фокус, правда? У всех свои разочарования; но некоторые люди держат их во внутренних карманах, а не тащат на спине. Был и еще некоторый фокус: Мора не изображала радость. Она одновременно была очень счастлива и очень печальна.
Принесли горячее. Мора заказала для Серого Человека лосося.
– Потому что вы чем-то похожи на рыбу, – объяснила она.
Тот развеселился.
– Ну и как это – быть киллером?
– Забавная формулировка.
Но вообще-то Серому Человеку не хотелось говорить о своей работе. Не потому что он ее стыдился – он был настоящий профи, просто он ею не ограничивался. В свободное время Серый Человек занимался кое-чем другим.
– На жизнь хватает. Но я предпочитаю стихи.
Мора заказала себе маленькую птичку, которую подали в таком виде, как будто она сама зашла на тарелку. И теперь, казалось, Мора сомневалась в принятом решении.
– Ваша древнеанглийская поэзия. Ладно, предположим. Расскажите, почему вы ее любите.
И он рассказал. Насколько это было возможно, без упоминаний о том, где он учился и чем занимался, прежде чем издать книгу. Серый Человек упомянул, что у него есть брат, но тут же сдал назад и обошел эту часть истории. Он поведал о себе всё, что мог, не назвав своего настоящего имени.
Телефон вновь загудел, но он не ответил.
– Значит, вы работаете киллером, чтобы прокормиться, – подытожила Мора. – Разве вам не жаль причинять людям боль?
Серый Человек задумался. Он не хотел лгать.
– Жаль, – признал он. – Но я просто… отключаю эту часть мозга.
Мора оторвала от своей крохотной птички одну ногу.
