«Мицубиси» продолжал отрываться. Кавински выставил руку в окно и показал средний палец.
Ной крикнул:
– Невозможно!
Ронан знал цифры. Он ездил в «Камаро». И машину Кавински он знал. Он ее обгонял. Чувства возвращались к нему, как приливает кровь к онемевшей конечности, заставляя ее дергаться и ныть.
Белый, как кость, «Мицубиси», покачиваясь, летел в темноту перед ним. Это была стремительность, несвойственная машинам. Быстрота, которая ассоциируется не со скоростью, а с расстоянием. Как самолет – сначала он тут, а через секунду там. Как комета – сначала на одной половине неба, потом на другой. «Мицубиси» был рядом с «Камаро» – а затем исчез.
Кавински так далеко уехал навстречу победе, что на улице звучал только мотор «кабана». Фонари сыпали искрами, и их жгучие слезы таяли на тротуаре.
Всего лишь месяц назад Ронан обогнал «Мицубиси» в гораздо более слабой машине, чем «Камаро». Никакая реальность не позволила бы тачке Кавински обзавестись такими возможностями.
Фонари мигнули над ними и погасли. «Камаро» пах, как кузнечный горн. Ключи качались в замке зажигания, звеня металлом о металл. До Ронана постепенно доходило, что он побежден с разгромным счетом.
Это должно было закончиться по-другому. Он приснил ключи, получил «Камаро», сделал всё, как надо, а Кавински нет.
«Мне это приснилось».
– Теперь с тебя хватит? – спросил Ной. – Теперь ты остановишься?
Но сон отступал. «Как всегда», – подумал Ронан. Радость таяла, как пластмасса в кислоте.
– Стой, – повторил Ной.
Ничего не оставалось, кроме как остановиться.
И тут на крышу «Камаро» приземлился ночной ужас.
Сначала Ронан испугался из-за краски – «Кабан» представлял собой кусок железа, зато выкрашен был безупречно.
Коготь пронзил ветровое стекло.
Снилось это ему или нет, но ночной кошмар хотел всё того же – убить Ронана.
35
– Ронан! – закричал Ной.
Дорога стелилась перед ними, черная и пустая. Ронан нажал на газ. «Камаро» отозвался грубым энергичным рычанием.
Ной вытянул шею.
– Не помогает!
На ветровом стекле росла длинная трещина, в центре которой торчал коготь ночной твари. Ронан крутанул руль туда-сюда. Машина стремительно завиляла, тело на крыше моталось из стороны в сторону.
– Блин, – буркнул Ронан, пытаясь вернуть себе контроль над «Камаро».
В отличие от «БМВ» здесь управление было чем-то воображаемым.
– Он всё еще там! – сообщил Ной.
Машина вздрогнула, ее слегка занесло.
Взгляд Ронана метнулся к зеркальцу заднего вида. Вторая человеко-птица цеплялась за багажник.
Это было скверно.
Ронан огрызнулся:
– Мог бы и помочь!
Ной помахал руками, прижал их к ручке окна, потом к спинке сиденья и наконец – к приборной доске. Ему явственно не хотелось делать то, что он собирался.
Раздался визг. Трудно было сказать, что это – скрежет когтя по металлу или вопль твари. Но от этого звука у Ронана встали дыбом волосы на руках.
– Ной, старик, давай!
Тот исчез.
Ронан вытянул шею.
С оглушительным треском правый нижний угол ветрового стекла осыпался на приборную панель. Коготь нырнул в салон.
Ной крикнул:
– Тормози!
Ронан ударил по тормозам. Слишком быстро, слишком резко, слишком мало возможности рулить. «Камаро» заметался из стороны в сторону, продолжая нестись вперед. Руль только мешал.
Ной и черное пятно скатились с левой стороны капота, и ветровое стекло вдруг очистилось. Машина подскочила, наехав одним колесом на сплетенные тела.
Некогда было смотреть, куда они делись, потому что рывок сбил машину с курса – «Ной уже мертв, с ним ничего не случится!» – лихорадочно подумал Ронан, – и «Камаро» быстро покатился в кювет.
Машину наполнил запах резины и тормозов. Это была авария без столкновения. Дорога осталась слева, а машина продолжала ехать прямо.
«Нет».
Ронан успел в мучительных подробностях разглядеть телефонный столб – в ту секунду, когда врезался в него боком.
Звук был громкий. Совсем не похожий на то, как сталкивались машины на вечеринке Кавински. Металл рвался. Стекло вопило. Словно кто-то нанес железным кулаком удар в дверцу со стороны Ронана.
Потом всё закончилось.
Машина молчала. Ронан не знал, заглохла она или умерла. Дверца со стороны пассажирского кресла была вогнута до половины салона. Бардачок открылся, и содержимое, включая инъектор Ганси, разлетелось по переднему сиденью.
До Ронана медленно доходило, что дело обстоит очень скверно.
Тк-тк-тк.
Второй ночной ужас смотрел на Ронана вниз головой. Он сидел на крыше и глядел на него сквозь ветровое стекло. Так близко, что можно было различить чешуйки вокруг мрачного алого зрачка. Тварь пробно постучала когтями по стеклу. Оно застонало в пазах. Если приложить чуть больше сил – оно осыплется полностью…
«Сделай что-нибудь!» – от Ноя, истратившего всю энергию, остался только голос, больше ничего.
Но Ронан словно оцепенел от столкновения. В ушах у него звенело.
Тварь зашипела.
Ронан знал: она, как всегда, желала его смерти.
Во сне это не имело значения.
Но сейчас он не спал.
Голова ночного ужаса вздернулась кверху, когда мимо проехала машина. Сексуально, небрежно, стильно. Это был белый «Мицубиси». Он развернулся, так что фары «кабана» озарили водителя.
Ночной ужас скатился по ветровому стеклу. Скорчившись на капоте, он зашипел на чужака.
Стекло «Мицубиси» опустилось. За ним Ронан увидел Кавински, с нечитаемым под солнечными очками выражением лица. Он наклонился, достал что-то из-под сиденья, а потом вытянул руку. Ронан не сразу понял, что в ней такое.
Кавински держал маленький, почти воображаемый пистолет, сверкающий хромом.
Ронан пригнулся под приборной доской, свернувшись как можно плотнее.
Кавински выстрелил. От первого выстрела человек-птица сразу перестал шипеть. От второго он плюхнулся всем весом на капот. Тварь больше не двигалась, но Кавински выстрелил еще четыре раза, пока ветровое стекло не забрызгало.
Больше не было ни звука, кроме хитрого ворчания «Мицубиси». Ронан медленно вылез.
Кавински по-прежнему высовывался из окна, небрежно покачивая в руке пистолет. Он явно был доволен собой. Казалось, его ничто не смутило.
