Адам постепенно накалялся.
– Что ты хочешь от меня услышать, Ганси?
– Просто скажи почему. Я уже несколько недель защищаю тебя от Блу и Ронана.
Мысль о том, что его поведение служит темой для разговоров, взбесила Адама.
– Если у других ко мне какие-то претензии, пусть поговорят со мной.
– Черт, Адам. Дело и не в этом тоже. Дело вот в чем… просто скажи, что этого больше не будет.
– Чего «этого»? Чтобы люди не делали то, о чем ты не просил? Если тебе нужен человек, которого ты сможешь контролировать, ты выбрал не того.
Настала тишина, наполненная лишь отдаленным звоном столовых приборов и бокалов. Кто-то рассмеялся, высоко и восторженно.
Ганси просто вздохнул.
И этот вздох стал последней каплей. Потому что он не говорил о жалости. Он буквально вопил о ней.
– Нет, – огрызнулся Адам. – Не смей.
На сей раз никакого перехода не было. Никакого переключения от обычного состояния к гневу. Потому что он уже разозлился. Уже успело стемнеть – а теперь наступил мрак.
– Посмотри на себя, Адам, – Ганси протянул руку, как экскурсовод. Первый экспонат, Адам Пэрриш, самозванец. – Просто посмотри…
Адам был по горло сыт этими искателями развлечений, их фальшивой вежливостью, сверкающим светом, нескончаемыми подделками. Он тщетно пытался подобрать слова.
– О да. «Вот Адам, вечно с ним одни проблемы. Что, по-твоему, он имел в виду, когда пробудил силовую линию в одиночку? Не знаю, Ронан. Давай не будем спрашивать у него». Знаешь, Ганси, ты тут вообще ни при чем. Я делал то, что нужно было сделать.
– Не лги. Было много других способов.
– Но ты ими не пользовался. Либо ты хочешь найти Глендауэра, либо нет.
Было нечто жестокое и раскрепощающее в возможности сказать вслух всё, что он думал. Адам крикнул:
– И он тебе не нужен. А мне нужен. Я не собираюсь сидеть и ждать, когда кто-нибудь перехватит мою удачу!
Взгляд Ганси метнулся в коридор, затем вернулся к Адаму. «Правильно, Ганси, не буди ребенка». Понизив голос, он сказал:
– Глендауэр не твой, Адам. Он сначала был моим.
– Ты позвал нас. Либо искренне, либо нет. Ты сам это устроил.
Ганси слегка коснулся пальцем груди Адама.
– «Это»? Сомневаюсь.
Адам схватил его за запястье. Довольно грубо. Рукав костюма показался ему скользким, как кровь.
– Я не буду твоим слугой, Ганси. Ты этого хотел? Если тебе нужно, чтобы я помогал искать Глендауэра, не мешай мне действовать по-своему.
Ганси вырвался из хватки Адама. И вновь бросил взгляд в коридор.
– Видел бы ты себя в зеркало.
Адам не стал смотреть.
– Если мы ищем Глендауэра, то как равные, – сказал он.
Ганси воровато обернулся. Его губы двинулись, словно он хотел сказать «ш-ш» – но он не издал ни звука.
– Что? – спросил Адам. – Боишься, что кто-то услышит? Люди узнают, что не всё благополучно в мире Дика Ганси? Порция реальности им не повредит!
Внезапным взмахом он снес все безделушки со столика эпохи королевы Анны. Лисиц с мохнатыми ногами и собак в прыжке. Они попадали на пол с приятным болезненным стуком. Адам возвысил голос:
– Конец света, чуваки!
– Адам…
– Я не нуждаюсь в твоей мудрости, Ганси, – перебил он. – Не нуждаюсь в том, чтобы ты со мной нянчился. Я попал в Агленби без твоей помощи. Нашел Блу без тебя. И без тебя разбудил силовую линию. Я не приму твою жалость.
Наконец Ганси замолчал. В его глазах, а может быть, в выражении губ или в подбородке, появилось нечто отстраненное.
Он больше ничего не сказал. Лишь слегка отряхнул рукав, за который его схватил Адам, и расправил складки. Брови Ганси были сдвинуты, как будто это действие требовало концентрации внимания. Затем он ушел, оставив Адама в коридоре.
Зеркало рядом с Адамом отразило его самого – и смутный облик привидения, которое не видел никто, кроме Адама. Оно вопило – но беззвучно.
37
Это был сон. Он сидел на пассажирском месте в «Мицубиси», запах столкновения лип к одежде, белые огни приборной доски делали лицо Джозефа Кавински изможденным и диким, покрытые венами костяшки пальцев лежали на рычаге между креслами, из динамиков лилась грязно соблазнительная музыка. Запах в салоне стоял сладкий и незнакомый, ядовитый и приятный. Даже сиденье было непривычным – оно подпирало плечи и затягивало ноги в глубину машины, как ловушка. Каждая выбоина на дороге отзывалась непосредственно в костях, остро и сразу. Движение руля – и «Мицубиси» кидался в одну сторону или в другую. Эта машина была одновременно для того, чтобы получать удовольствие и порождать беспокойство.
Ронан не знал, нравится ему это или нет.
Они молчали. Ронан, в любом случае, не знал, что сказать. Казалось, случиться может что угодно. Все секреты лежали чересчур близко к поверхности.
Кавински ехал прочь из Генриетты, мимо магазина Диринга, в никуда. Дорога из четырехполосной сделалась двухполосной, чисто черные деревья упирались в тускло-черное небо над головой. У Ронана вспотели ладони. Он наблюдал, как Кавински переключает скорости, пробираясь по проселкам. Каждый раз, включая четвертую скорость, он пропускал лучшие моменты. Неужели он не чувствовал, как машина замирала в ту секунду?
– Здесь я смотрю на небо, детка, – сказал Кавински.
Ронан издал небрежный звук, откинул голову назад и уставился в ночь. Он знал, где они; они почти доехали до поля, где проходила прошлая вечеринка. Сегодня прожектора не горели; единственное напоминание о ярмарке мелькнуло, когда фары выхватили из темноты гирлянду флагов. Они оказались в луче света всего на секунду, как вылинявшие призраки флагов, а потом вновь не осталось ничего, кроме кустов. Кавински свернул на заросшую гравиевую дорогу.
Он проехал несколько ярдов, остановился и взглянул на Ронана.
– Я знаю, что ты за существо.
Примерно так Ронан чувствовал себя после столкновения. Или после того как просыпался. Словно вмерзнув в лед, он смотрел на Кавински.
«Мицубиси» рванулся вперед, и дорога сменилась огромным полем. В сфере фар Ронан увидел впереди еще одну белую машину. Когда они подъехали ближе, фары озарили огромный спойлер сзади, затем фрагмент нарисованного на боку ножа. Это был другой «Мицубиси». На мгновение Ронан подумал, что это, возможно, старый, а его повреждения чудесным образом скрыл тусклый свет. Но затем фары переметнулись на следующую машину, стоявшую рядом. И это тоже оказался белый «Мицубиси» с большим спойлером. Из тени выглядывал нарисованный нож.
Кавински проехал еще несколько метров. Появилась третья машина. Белый «Мицубиси». Они продолжали медленно катиться дальше. Полевая трава шуршала о низкий бампер. Еще «Мицубиси». И еще. И еще.
